— Апартаменты принадлежали Мартине, — уточнила я, — они ее собственность.
— Вот как? — хмыкнул Илья. — А вы не задумались, откуда у нее, дочери алкоголички, не имеющей ни высшего образования, ни высокооплачиваемой работы, взялись средства на приобретение квартиры? Ведь даже крошечное жилье бесплатно не получишь, потребуется отдать пару-тройку миллионов. И где бы их Мартине откопать? Я Столову пару раз видел — вполне упитанная, не голая. Более того, одета нормально, и Анфиса ее на оборванку никак не походила. На какой грядке росло и плодоносило денежное древо дочери Елены Леонидовны?
Я молчала.
— Девочки такие девочки… — повторил свою присказку Каравайкин. — Однако косячок-с. Сглупили вы, не проверили денежный след. А ведь это элементарно, Ватсон.
— Да, сглупила, — согласилась я. — Сейчас вернусь в офис, подниму документы. Вдруг обнаружится хозяин денег? Хотя надежда выяснить фамилию того, кто Мартине мешок с дублонами выдал, призрачна.
— Вовсе нет, — заспорил адвокат. — В договоре купли-продажи жилья непременно указывают, кто внес деньги в кассу.
— Логично, — кивнула я. — Но ведь возможен и другой вариант: любовник дал девушке нужную сумму, та поехала на сделку, положила купюры в ячейку… Тогда во всех документах будет указано имя Мартины Столовой.
— Упс, — пробормотал Илья, — теперь я ступил.
— Мальчики такие мальчики… — не удержалась я.
Каравайкин хлопнул в ладоши.
— Стоп! Сейчас реабилитируюсь! Вы проверяли, кому Марта свое имущество оставила? Кто получит двушку?
— Нет, — призналась я.
Адвокат поднял указательный палец.
— Найдите эту информацию. Хотя лично я сомневаюсь, что девица завещание оставила. Значит, жилье отойдет Анфисе. Не сейчас, когда девочка подрастет, но малышка единственная наследница. Кстати! Вы ведь меня не спросили, откуда я знаю про образование Мартины и про то, что она на службе маленькую зарплату получала.
— Просто не успела, — улыбнулась я.
— Девочки такие девочки… — бормотнул привычно Каравайкин. — Отвечаю. Когда Володя и Ксюша так трагически внезапно ушли на тот свет, я позвонил Мартине и сообщил, когда состоятся похороны брата. Та ответила: «Незачем мне в крематорий кататься, это не удовольствие на мертвецов смотреть. Мы с Владимиром чужие люди, давно не общаемся, он мне никто». И трубку швырнула. А я, старый боевой и опытный конь на поле адвокатства, беседу эту записал, потому как сообразил: «Володю единоутробная сестрица в последний путь не проводит, а на наследство рот наверняка разинет». И оказался прав. Как, впрочем, и всегда. Мартина ко мне приехала и нагло потребовала рассказать, что у старшего брата и его жены из имущества имеется, заявила: «Мне половина положена». Как вам такое нахальство?
Я ничего не ответила, лишь усмехнулась.
— Я ей очень спокойно растолковал: если она подаст на раздел наследства, Леся обратится в суд. Через мое посредничество, естественно. Мартине тоже придется адвоката нанимать, а это немаленькие деньги, у нее таких нет. Далее. Родство ее с Владимиром половинчатое, процесс надолго затянется. И пятьдесят процентов от всего ей никогда не отгрызть. Во-первых, столько Мартине по закону не положено, а во-вторых, я и любого другого адвоката в блин раскатаю. Ну присудят ей десять рублей. А своему дураку-адвокату она миллион задолжает. Овчинка выделки не стоит. Учитывая, что Мартина тетя Леси, делаю отличное предложение: «Госпожа Столова получает двести тысяч и отказывается от всех прав на наследство, купюры отсчитываю прямо сейчас». Она возразила: «Меньше чем за триста «лимонов» не соглашусь. Знаю, сколько бизнес брата стоит, в Интернете прочитала». А я ей запись той нашей беседы включил. И объяснил, что судья отнюдь не по-доброму отнесется к истице, которая не явилась на похороны брата, мотивируя свой отказ проститься с ним так: «Мы чужие люди. Владимир мне никто, давно не общаемся». Значит, хоронить брата Мартина чужая, а в наследство его деньги получить родная? Понятно, в чью пользу дело решится? В общем, Столова взяла двести тысяч и оформила отказ.
— А Егор? — поинтересовалась я. — Он тоже мог надеяться на свой ломоть.
— Я смог и его убедить не требовать долю, — усмехнулся Каравайкин.
— Как вам это удалось? — насела я на него. И тут не удержалась, чихнула.
— Будьте здоровы, — улыбнулся адвокат. — От начинающейся простуды прекрасно помогают пастилки с ментолом. Хотите, дам упаковку?
— Спасибо, я совершенно здорова, — заверила я. — Просто… э… понимаете…
— Одеколон! — догадался адвокат. — Не имею привычки обливаться парфюмом. Этот Леся купила и щедро им брызгает меня. Сегодня облила со словами: «Чудесный аромат! Очень тебе идет». Девочки такие девочки!
— Как вам удалось договориться с Егором? — повторила я свой вопрос.
— Вы внимательно смотрели материалы дела о самоубийстве Мартины? — вместо ответа спросил собеседник.
Я развела руками.
— Там мало информации. Местные полицейские сразу поняли, что имел место суицид. Молодая женщина, хорошо одетая, с макияжем, прической, маникюр-педикюр свежий, белье дорогое и на ней, и на постели. В комнате убрано. На столе бутылка недешевого вина, паспорт, свидетельство о рождении Анфисы и записка. — Я вынула телефон, нашла нужное и прочитала: «Как прекрасна жизнь среди тех, кто тебя всегда ждет. Как радостно встречать с ними рассвет и закат. Мой мир полон любви. Ухожу в страну вечного счастья».
Адвокат прищурился.
— Написан текст на дорогой бумаге чернилами, а рядом лежала перьевая ручка. И почерк очень красивый с завитушками, каллиграфический. Так?
— Откуда вы знаете? — поразилась я.
— Уже один раз видел подобное послание.
Каравайкин встал.
— Простите, больше времени нет. Можем опоздать в загс, моя крестница очень расстроится. Найдите в архиве дело Мотыльковой Полины Константиновны двадцати пяти лет. Она покончила с собой лет семь-восемь-девять назад, точную дату я запамятовал. Прочитайте, будет интересно. Со мной Мартина никакими своими секретами не делилась, о любовниках бесед не вела. Да и странно было бы, если б она стала это делать. Я адвокат Владимира, а тот единоутробную сестру недолюбливал. Но если уж совсем откровенным быть, Володя Марту терпеть не мог, потому что в первые годы его брака она Ксению изводила, мелкие пакости ей делала. Ерунду всякую, но неприятно. И еще она денег у старшего брата попросила. На учебу. Сказала, что экзамены сдала успешно, но на бюджетное отделение одного балла не хватает. Это случилось, когда ей семнадцать стукнуло. Напела, будто в институте только наличку принимают, банковский перевод не берут. Но Володя, который сам, своими усилиями бизнес поднял, на эту удочку не попался, не поленился ее слова «проверить». Его обмануть трудно. И что оказалось? Вранье сплошное. Вуз, правда, существует, но Мартина Столова документы туда даже не подавала. Брат ей заявил: «Забудь мой адрес, не хочу дел с аферисткой иметь».
