В несколько толчков он достиг тройного хвоста самолета. Луч света, пробивавшийся из внутренней части фюзеляжа, продолжал вычерчивать хаотические узоры.
Курт подплыл к пролому в борту воздушного судна. Свет шел откуда-то спереди. Движения были столь беспорядочны, что у Курта возникли опасения, как бы не наткнуться на мертвого любителя подводного плавания, у которого закончился кислород, но не заряд батарей в фонарике. Прикрепленный к руке, фонарик мог плавать теперь вокруг бедолаги, как наполненный гелием воздушный шарик на веревочке.
Курт протиснулся внутрь и начал пробираться сквозь груды изоляции и погнутых листов металла. Мутное облако выплыло из передней части самолета, странно движущийся поток света прорезал темноту, померк и вспыхнул с новой силой.
Остин поплыл к источнику света. Пробившись сквозь облако ила, он обнаружил ныряльщика отчаянно дергающимся, изгибающимся и пытающимся от чего-то освободиться. Фонарик был закреплен у него на поясе.
Вытянув руку, Курт похлопал дайвера по плечу. Резко крутанувшись, тот отмахнулся зажатым в руке ножом.
Остин заметил блеснувшее в отраженном свете лезвие, блокировал руку аквалангиста и вывернул в сторону, выбивая нож. Пузырьки из обоих регуляторов наполнили кабину самолета. Из-за них, кружащих мелких частиц и прыгающего света, разобрать что-либо было почти невозможно.
Нож медленно опустился вниз и скрылся из виду. Курт захватил кисть правой руки дайвера. Его свободная рука метнулась вперед и схватила противника за шею. Остин уже собирался сорвать маску — классическая подводная боевая техника, — когда понял, что перед ним молодая женщина, и в глазах у нее и паника и страх.
Отпустив ее, он поднял вверх руку с растопыренными пальцами. Успокойтесь.
Женщина кивнула, но осталась начеку. Жестом она показала на свои ноги.
Курт посмотрел вниз. Каким-то образом ее нога оказалась зажатой между развороченной частью фюзеляжа и каким-то оборудованием. Зазубрины на листовом металле свидетельствовали о попытках разрезать металл при помощи ножа. Впрочем, далеко продвинуться незнакомке не удалось.
Курту пришла в голову мысль получше. Опустившись вниз, он оперся спиной об обшивку фюзеляжа и поставил обе ноги на ящик с оборудованием. За счет всей силы спины и ног он принялся толкать металлический ящик, надеясь сдвинуть его с места, но вместо этого ящик чуть приподнялся.
Женщина выдернула ногу и тотчас же принялась растирать лодыжку. Когда она подняла глаза, Курт сложил указательный и большой палец вместе, образовав окружность — общепринятый символ «о’кей». Вы в порядке?
Она кивнула.
Остин свел два указательных пальца параллельно и вопрошающе посмотрел на нее.
Женщина покачала головой. Судя по всему, она была без напарника.
Как он и думал.
Курт резко вытянул руку в ее направлении и поднял вверх два больших пальца, сигнализируя: поднимаемся.
Немного поколебавшись, она неохотно кивнула и, подхватив фонарь, начала отплывать от самолета. Курт последний раз огляделся и последовал за ней.
Сделав по пути декомпрессионную остановку, они вместе всплыли на поверхность в нескольких ярдах от ее лодки. Она подплыла к ней и забралась первой. Курт повторил ее маневр.
На борту их встретили Джо и один из матросов с «Арго».
Женщина сняла маску, закинула назад голову и тряхнула волосами. Появление на судне незваных гостей ее явно не обрадовало, но Курту было на это наплевать.
— Вы, должно быть, рехнулись, если ныряете так глубоко без напарника.
— Я ныряю одна вот уже десять лет, — возразила она.
— Ага. И много времени проводите за обследованием обломков самолетов?
Женщина взяла полотенце, вытерла лицо, а потом посмотрела на него вызывающе.
— Кто вы такой, чтобы указывать мне, что делать? И вообще, что вы делаете в моей лодке?
Джо выпятил грудь, уже готовый удариться в объяснения. Курт его опередил.
— Это наша работа: следить за тем, чтобы вы, ученые, не тонули и не нарушали установленные нами правила. Вы, похоже, занимались и тем и другим, вот мы и подплыли проверить. Ваша лодка даже не зарегистрирована в списке участников исследовательской экспедиции. Не скажете почему?
— А мне и не нужно у вас регистрироваться, — самоуверенно заявила она. — Я нахожусь вне вашей официальной зоны. Вне вашей юрисдикции, как вы, американцы, любите говорить.
Курт посмотрел на Джо.
— Уже нет, — сказал он, поворачиваясь к женщине. — Мы расширили зону.
— И даже вынесли резолюцию и все такое, — добавил Джо.
Она перевела взгляд с Курта на Джо и обратно.
— Типичное американское высокомерие. Подстроить правила под себя, как только возникнет такая необходимость.
Остин мог бы понять подобное чувство, не упускай она один важный факт. Он наклонился и повернул манометр на ее баллоне. Как и следовало ожидать, воздуха оставалось совсем мало.
— Типичное русское упрямство. Злиться на людей, которые спасли тебе жизнь.
Он показал ей манометр.
— У вас воздуха оставалось меньше, чем на пять минут.
Незнакомка уставилась на датчик, и Курт протянул его ей.
Какое-то время она внимательно изучала прибор.
— Вам повезло, что мы столь высокомерны, — добавил Остин.
Неудачливая аквалангистка аккуратно вернула манометр на место и подняла глаза. Курт видел, как проступили желваки на скулах, хотя и не понял, что было тому причиной — замешательство или гнев?
— Вы правы, — сказала, наконец, русская, несколько смягчив тон. — И я вам… очень признательна. Я только…
Она остановилась, пристально посмотрела на Курта и, приняв какое-то решение, сказала просто:
— Спасибо.
— Всегда пожалуйста, — отозвался Курт.
Он заметил перемену в ее поведении, даже легкий намек на улыбку на лице.
— Значит, вы здесь вроде как главные? — спросила она.
— К несчастью, — ответил Курт.
— Я — Катерина Луцкая, — представилась она. — Я здесь по поручению моей страны и хотела бы поговорить с вами об этом открытии.
— Вы можете записаться у дежурного офицера и…
— Думаю, мы могли бы встретиться сегодня вечером, — произнесла она, не сводя глаз с Курта. — Быть может, за ужином?
Джо закатил глаза.
— Ну вот, началось. Знаменитое обаяние Остина.
Курт никак не отреагировал на реплику друга — он был слишком занят для этого.
— Вы смотрите чересчур много фильмов, госпожа Луцкая. И в любом случае, мне и сказать вам особенно нечего.
