Эти сооружения, безусловно, восстановят, ведь Петропавловск занимает важное стратегическое положение, и великолепная Авачинская бухта должна быть защищена от любого нападения.
Экипаж «Святого Еноха» занялся заготовкой дров, потому что впереди был долгий переход и возможная охота на китов. Однако заготовка дров на побережье Камчатки оказалась не таким легким делом, как у Охотского моря. До ближайшего леса на склонах вулкана Коряцкий расстояние мили три-четыре. Доставить дрова к судну можно лишь на собачьих упряжках.
Шестого октября папаша Кабидулен, плотник Тома и шесть матросов с топорами и пилами сели в нанятые капитаном Буркаром сани. С истинно мужицкой ловкостью санями правил местный каюр.
[149]
По выходе из города сани двинулись по дороге, больше напоминавшей тропинку, петляющую среди полей овса и ячменя. Потом через скошенные луга, перерезанные множеством ручьев. Собаки быстро преодолели путь и в половине восьмого достигли леса.
Здесь росли только сосны, лиственницы и другие вечнозеленые хвойные растения.
[150]
Дюжине китобойцев здесь вряд ли удалось бы запастись нужным количеством дров.
— Не шибко разогреется наша салотопка от камчатских дров, — сказал плотник Тома.
— Ну, положим, дров тут больше, чем мы сожжем, — ответил папаша Кабидулен.
— Это почему?
— Потому что киты ушли один дьявол знает куда, и совершенно бессмысленно рубить дрова, если не придется разжигать салотопку.
— Ладно, — ответил плотник, — но другие-то думают иначе и рассчитывают загарпунить нужное количество китов.
Действительно, по соседству, у края тропинки работала еще одна команда: полдюжины матросов с «Рептона» начали заготовку дров еще накануне под руководством старшего офицера. Может быть, английское судно, так же как и «Святой Енох», собирается взять курс на Ванкувер?
В конце концов, даже если бы здесь росла всего сотня деревьев, двум китобойцам этого бы хватило, и не было никаких оснований ссориться из-за лишней ветки или корня. Простои из-за нехватки дров не грозили ни английской, ни французской салотопке.
Но плотник Тома, из осторожности, не пошел со своими людьми в ту сторону, где работали матросы с «Рептона». Англичане уклонялись от встреч на море, не захотят встречаться и на суше. Капитан Буркар настоятельно рекомендовал избегать каких бы то ни было контактов между двумя экипажами. А потому матросы «Святого Еноха» начали работать на противоположном конце просеки и в первый же день доставили на борт два кубометра дров.
Однако в последний день, несмотря на предупреждения капитана Буркара, команды «Святого Еноха» и «Рептона» все-таки встретились, и произошла ссора из-за одного дерева.
Англичане были не слишком уступчивы, французы — и того меньше, к тому же здесь была не Англия и не Франция, а, можно сказать, ничейная земля. Вскоре с обоих сторон послышались непристойные слова, а когда ссорятся матросы разной национальности, то от ругани до потасовки один шаг.
Так вот, во время перебранки, которой не могли помешать ни Кабидулен, ни Тома, плотник с «Рептона» грубо толкнул матроса Жермине. Этот грубиян, охмелев от водки и джина, изверг поток ругательств, которые всегда наготове у представителя саксонской расы.
[151]
И тут обе команды пошли друг на друга. Старший английский офицер Строк не сделал ни малейшего усилия, чтобы удержать своих матросов, и казалось, драки уже не миновать. Жермине, отнюдь не расположенный глотать оскорбления, бросился к сквернослову, сорвал с него зюйдвестку и растоптал ее.
— Если «Рептон» не ответил на приветствие «Святого Еноха», — воскликнул он, — так, по крайней мере, этот скотина-англичанин снял перед нами шляпу!
— Славно сказано! — одобрили его товарищи.
Англичан и французов оказалось поровну, и трудно было заранее сказать, кто может одержать верх. Возбуждение матросов возрастало, они схватились за ножи и топоры. Пусти они их в ход, наверняка пролилась бы кровь. И не исключено, что дошло бы до смертоубийства. А потому бочар и плотник стали успокаивать своих людей, готовых перейти в наступление. Со своей стороны старший офицер Строк, понимая серьезность ситуации, сумел остановить команду «Рептона».
Короче, все обошлось оскорблениями, произнесенными на обоих языках, и французы снова принялись за работу. Дров нарубили достаточно, и у экипажей больше не было поводов для встреч.
Два часа спустя бочар, плотник и матросы вернулись на борт судна. И когда месье Буркар узнал, что произошло, он воскликнул:
— Слава Богу, «Святой Енох» уже готов сняться с якоря, иначе все могло бы плохо кончиться!
Действительно, оставалось опасение, что перевозбужденные матросы обоих судов могут подраться на улицах Петропавловска, рискуя быть задержанными русской полицией.
[152]
А потому, желая избежать возможных стычек на улицах и в кабаках, капитан Буркар и капитан Кинг запретили матросам сходить на берег.
«Святой Енох» и «Рептон» стояли на якоре примерно в кабельтове друг от друга, и оскорбления доносились то с одного, то с другого борта. И потому самое разумное — ускорить приготовления к отплытию, погрузить последние ящики с провизией и как можно быстрее сняться с якоря. А выйдя в море, держаться друг от друга на расстоянии и, главное, не идти в один и тот же порт.
Тем временем произошло событие, которое вполне могло задержать выход в море обоих судов.
Восьмого октября во второй половине дня, хотя с моря дул легкий ветер, весьма благоприятный для рыбной ловли, баркасы камчадалов под всеми парусами стремительно возвращались в порт. Причем с такой поспешностью, что многие даже бросили свои сети, расставленные у входа в Авачинскую бухту.
Вот что стало известно населению Петропавловска. В полумиле от берега вся рыбачья флотилия онемела от ужаса при виде гигантского морского чудовища. Оно скользило по поверхности воды и било хвостом с невероятной силой. Конечно, в рассказах была доля преувеличения, объясняемая и вполне естественным страхом, который испытали рыбаки, и разыгравшимся воображением. Послушать их, так длина этого зверя — не меньше трехсот футов, а толщина — от пятнадцати до двадцати; на голове — грива, тело — вздуто посередине, и — добавляли некоторые — мощные клешни, как у огромного краба.
