Сейчас, когда остальные провожающие не спеша проталкивались через турникет, она тихонько сказала Энно:
– Погоди, Энно, давай посидим немножко в зале ожидания, подумаем, как быть.
Сели они так, чтобы держать вход в поле зрения. Народу в зале ожидания было не очень много, после них туда долгое время никто не входил.
– Ты проследил за тем, о чем я тебе говорила, Энно? – спросила Хета. – По-твоему, никто за нами не наблюдал?
Непосредственная опасность миновала, и Энно Клуге с привычным легкомыслием ответил:
– Да что ты! Наблюдал? Думаешь, идиот вроде Баркхаузена может кого-нибудь прислать? Ищи дурака! Фиг найдешь!
У нее на языке вертелось, что этот Баркхаузен с его опасливой хитростью, на ее взгляд, куда умнее трусливого, легкомысленного хлюпика, который сидит с нею рядом. Но она промолчала. Нынче утром, когда переодевалась, она дала себе слово: больше никаких попреков. Единственная задача – обеспечить Энно Клуге надежное укрытие. Как только дело будет сделано – всё, больше она его видеть не желает.
А Энно уже целый час терзался одной мыслью и теперь с завистью сказал:
– На твоем месте я бы нипочем не стал платить этому типу две тысячи сто марок. Да еще и двести пятьдесят марок на расходы. И доплатной билет. Ты отдала этой гниде две пятьсот! Я бы никогда не дал!
– И что бы с тобой было, не сделай я этого?
– Дала бы мне две пятьсот, тогда бы увидела, как ловко я провернул бы это дело! Поверь, Баркхаузен был бы рад и пяти сотням!
– Тысячу ему обещало гестапо!
– Тысячу – смехотура! Будто гестаповцы так просто тысячи раздают! Вдобавок такому мелкому шпику, как Баркхаузен! Им достаточно ему только приказать – и он сделает все, что им нужно, за пяток марок в день! Тысяча, две с половиной тысячи – здорово он тебя общипал, Хета!
Он насмешливо рассмеялся.
Такая неблагодарность обидела ее. Но ей не хотелось вступать с ним в пререкания. И она довольно резко сказала:
– Я больше не желаю об этом говорить! Понимаешь, не желаю! – Она сверлила его взглядом до тех пор, пока он не опустил свои блеклые глаза. – Давай лучше обсудим, что теперь делать.
– Ах, с этим можно и повременить, – сказал Энно. – Он вернется не раньше чем послезавтра. Пойдем-ка обратно, в магазин, а до послезавтра наверняка что-нибудь придумаем.
– Не знаю, вообще-то, я не хотела снова приводить тебя в магазин, ну разве только чтобы собрать вещи. Очень мне неспокойно… может, за нами все-таки следят?
– Говорю же, нет! Я в этом лучше разбираюсь! И шпика держать Баркхаузен не может, у него нет денег!
– Но гестапо вполне может предоставить ему подручного!
– И гестаповский агент будет наблюдать, как Баркхаузен отъезжает в Мюнхен, а я провожаю его на вокзал! Глупости это, Хета!
Она поневоле согласилась, что тут он прав. Но тревога не уходила.
– С сигаретами ты ничего не заметил?
Он ничего такого не помнил. Пришлось рассказать ему, как Баркхаузен, едва они вышли из дому, повсюду искал сигареты, так ему приспичило. То и дело приставал к Хете и к Энно, нет ли у них сигарет. Но и у них ничего не нашлось, Энно ночью все выкурил. Но Баркхаузен упорно твердил, что ему позарез нужны сигареты, иначе он не выдержит, привык утром подымить. Он спешно «занял» у Хеты двадцать марок и подозвал мальчишку, который шумно играл на улице:
«Слышь, Эде, не знаешь, у кого тут раздобыть сигареты? Но табачной карточки у меня нету».
«Может, и знаю. А деньжата есть?»
Мальчишка, к которому обратился Баркхаузен, был светловолосый, голубоглазый, в форме гитлерюгенда, – настоящий смышленый берлинский пацан.
«Гоните двадцатник, мигом добуду…»
«Ага, и ищи ветра в поле! Не-ет, я иду с тобой. Минуточку, госпожа Хеберле!»
С этими словами оба исчезли в каком-то доме. Немного погодя Баркхаузен вернулся один и без напоминаний вернул ей двадцать марок.
«Не нашлось у них сигарет. Сопляк, ясное дело, хотел просто стибрить двадцатник. Ну и получил по уху, валяется во дворе!»
Они пошли дальше, на почту, в бюро путешествий.
– И что же тебе показалось странным, Хета? Баркхаузен, он как я: коли приспичит курить, хоть к генералу на улице привяжется и выпросит окурок!
– Но потом-то он больше словом про сигареты не обмолвился, хоть и не получил ни одной! По-моему, странно. Может, он с мальчишкой что-то затеял?
– Да что он мог затеять-то, Хета? Дал мальчишке по уху, вот это вполне возможно.
– Может, мальчишка и следит за нами?
На миг даже Энно Клуге остолбенел. Но затем сказал с привычным легкомыслием:
– Ну что ты выдумываешь? Мне бы твои заботы, в самом деле!
Она промолчала. Однако же тревога не оставляла ее, поэтому она настояла на своем. Сейчас они ненадолго зайдут в магазин, заберут его вещи. А потом она, соблюдая максимум осторожности, переправит его к своей подруге.
Энно это совершенно не устраивало. Он чувствовал: она хочет с ним расстаться. А он уходить не хотел. Жил при ней в безопасности, вкусно ел, работал по своему усмотрению. Окруженный любовью, теплом и покоем. Вдобавок овечка-то денежная, Баркхаузен только что обстриг ее на две с половиной тысячи, теперь его черед!
– К подруге! – недовольно сказал он. – Что за подруга такая? Я чужих людей не люблю.
Хета могла бы сказать, что эта подруга – одна из давних соратниц ее мужа, что она и сейчас еще потихоньку продолжает его дело и любой гонимый может найти у нее приют. Но теперь она не доверяла Энно, уже несколько раз видела его трусость, так что чем меньше он знает, тем лучше.
Потому и сказала:
– Моя подруга? Такая же, как я. В моих годах. Ну, может, на годик-другой помоложе.
– А чем она занимается? На что живет? – допытывался он.
– Я точно не знаю, кажется, секретаршей работает. Кстати, она не замужем.
– В твоих годах? И не замужем? А пора бы, – насмешливо сказал Энно.
Она вздрогнула, но ничего не ответила.
– Ну пожалуйста, Хета. – Он заговорил нежным тоном: – Что я забыл у твоей подруги? Мы с тобой, вдвоем, так ведь лучше всего. Позволь мне остаться у тебя – Баркхаузен только послезавтра вернется, – хотя бы до тех пор!
– Нет, Энно! Сейчас ты будешь делать, как я скажу. В квартиру я вернусь одна, соберу твои вещи. А ты подождешь меня где-нибудь в кафе. Потом мы вместе поедем к моей подруге.
Он еще долго возражал, но в конце концов подчинился. Подчинился, когда она – не без расчета – сказала:
– Тебе понадобятся деньги. Я положу сверху в чемодан некоторую сумму, на первое время тебе хватит.
