При виде этих людей злодеи, напавшие на Деция, бросились наутек.
Молодой патриций повернулся к сопровождавшим его легионерам и коротко приказал:
– Догнать!
Легионеры устремились вслед за бандитами.
Патриций подошел к лежащему на земле Децию, склонился над ним, нащупал рану на левом боку.
– Мне холодно, – едва слышно проговорил Деций. – Мне так холодно…
Его действительно трясло, зубы стучали, как кастаньеты испанских танцовщиц.
Патриций снял свой плащ, накинул его на раненого, повернулся к своему слуге:
– Модий, ты неплохо разбираешься во врачевании. Осмотри этого человека.
Раб воткнул факел в трещину на стене храма, опустился на колени рядом с Децием, осмотрел его рану и покачал головой:
– Он проживет не больше нескольких минут, господин. Я ничем не могу ему помочь.
Деций, услышав эти слова, что-то прошептал.
Патриций склонился к нему, прислушиваясь.
– Как тебя зовут, господин? – едва слышно проговорил Деций.
– Меня зовут Гай, – ответил молодой человек с достоинством, – я принадлежу к семье Цезарей из древнего рода Юлиев. Я – городской эдил, ответственный за порядок и безопасность в этой части города.
– Поклянись, что сделаешь то, о чем я тебя попрошу, Гай Юлий Цезарь. Поклянись памятью своих предков.
– Исполнить просьбу умирающего – мой долг.
– Все же поклянись. Я хочу доверить тебе тайну… важную, священную тайну…
– Да будет так! Я клянусь исполнить твою просьбу.
– Сохрани… сохрани… непременно сохрани ее… она принесет тебе удачу… принесет милость богов…
Деций не успел договорить. Судорога пробежала по его телу, он вытянулся и затих.
– Бедняга! – вздохнул Цезарь. – Он не успел доверить мне свой секрет. Так и не успел сказать, что мне следует сохранить.
– Да, может, никакого секрета и не было, – проговорил раб, снова взяв в руки факел и поднеся его к бездыханному телу. – Случается, что перед смертью люди бредят, говорят вещи несообразные. Гляньте-ка, господин, что у него в руке!
В руке Деция, на его открытой ладони, лежала бронзовая пластинка с отчеканенной на ней оскаленной мордой.
– Красивая вещь, – промолвил Цезарь, разглядывая пластинку.
В это время из темноты появились два легионера, посланные им в погоню за ночными убийцами.
– Вы догнали их? – спросил Цезарь.
– Нет, господин. Мерзавцы ускользнули. Видно, они видят в темноте, как кошки.
– Скверно! Что ж, нужно отнести этого несчастного в караульное помещение. Возможно, завтра родственники опознают его и похоронят, как подобает римскому гражданину.
Цезарь выпрямился, зябко поежившись.
Его раб наклонился, поднял плащ, которым было накрыто тело Деция:
– Накиньте свой плащ, господин! Ему он больше не нужен, а ночь сегодня холодная.
– Ты прав, Модий! – Цезарь накинул плащ и удивленно проговорил:
– Потерялась моя фибула. Плащ нечем сколоть.
– Сколите его этой застежкой. – Слуга протянул Цезарю бронзовую пластинку с оскаленной звериной мордой.
– Почему бы и нет! – Цезарь скрепил плащ на плече фибулой мертвеца и повернулся к легионерам:
– Берите его и пойдем в караульное помещение.
Выпивая свой утренний капучино и глядя на море, сверкающее в лучах утреннего солнца, Вита решила выбросить из головы все мелкие неприятности и сосредоточиться на главном.
А главное – это то, что все началось с того времени, когда она купила старинную фибулу. И если предположить, что всему причиной фибула, то все сходится.
Девушку на Острове наверняка перепутали с ней, Витой, из-за парео. Преступник ударил ее по голове и обыскал, но фибулы, естественно, не нашел.
И сообщил об этом своему сообщнику, тогда тот влез в квартиру (чего проще, если Вита сама оставила ключ под садовым горшком, даже отмычка не понадобилась) и обыскал ее всю. И тоже ничего не нашел, поскольку фибула была у Виты. И тогда вечером к ней пристали уже двое. Но их спугнула собака.
Не будем сейчас думать, случайно это было или нет. И что эта собака удивительно похожа на ту, что на фибуле, тоже не будем думать. Но вот сама фибула…
Что же это за вещь? Почему кто-то так хочет завладеть ею? Почему она для кого-то так важна?
Вита подумала, что самое простое – зайти в тот антикварный магазин, где она купила фибулу, и поговорить с ее хозяином. Может быть, он ей что-то объяснит.
Сказано – сделано.
Вита дошла до автобусной станции, села в автобус.
Автобус ехал вдоль берега бухты, за его окном мелькала бирюзовая чаша моря в обрамлении цветущих олеандров, проплывали нарядные домики и богатые виллы.
Вита вышла возле церкви, от которой сбегала к берегу двойная мраморная лестница.
Церковь, как и прошлый раз, была закрыта. На ступени мраморной лестницы грелась очередная ящерица.
Вита перешла дорогу и удивленно остановилась.
Вот здесь, напротив церкви, был тот самый антикварный магазин, похожий на пещеру Аладдина.
Сейчас на месте этого магазина была рыбная лавка. Над входом красовалась яркая вывеска – огромная рыбина выглядывала из бирюзовых волн, поперек нее было написано большими разноцветными буквами – рыбарница. И чтобы уж не оставалось никаких сомнений, из дверей лавки несся аппетитный запах жареной рыбы, запах оливкового масла и пряностей.
Вита огляделась по сторонам.
Где же антикварный магазин?
Кроме рыбной лавки, поблизости были только жилые дома и виллы, увитые бугенвиллеей.
Но она же прекрасно помнит тот магазин! Он был здесь, в этом самом доме…
Вита толкнула дверь, вошла внутрь.
Здесь запах рыбы был еще сильнее.
На прилавке, в больших эмалированных лоханях с колотым льдом, лежали красивые рыбы – дорада, сибас, сен-пьер, барабулька, мелкая речная форель, еще какие-то морские твари с незнакомыми экзотическими названиями.
Позади прилавка потная раскрасневшаяся женщина с закатанными рукавами жарила на огромной плите несколько золотистых рыбин, посыпанных травами и пряностями.
