– Леонид, если вы понимаете меня, сдвиньте глаза влево, – пытался беседовать с ожившим ночным кошмаром один из медиков. – Теперь вправо. Вверх. Вниз. Да, теперь он может более или менее воспринимать реальность, опиаты помогли.
– Аппаратура жизнеобеспечения готова, – доложила медсестра, втыкая в более-менее сохранившиеся в человеческом виде части тела различные трубки, подключённые к её скафандру, отличавшемуся от других большими габаритами и наличием нескольких дополнительных ёмкостей, где, видимо, булькала кровь для переливаний и прочие препараты. – Можно отсекать его от этой дряни.
– У нас нет уверенности, что мы сможем поддерживать так необычно изменившийся организм, – заметил кто-то из медиков, взмахом лазерного резака одновременно перерезая идущую к основанию позвоночника изуродованного человека инопланетную пуповину и прижигая её. Судя по тому, как задёргался пациент, это было больно. – Предыдущий после этого умер.
– У нас нет уверенности, что по этой дряни сейчас не пойдёт пищеварительный сок и он не расползётся в лужу слизи, – зло бросил Царенко, отсекая ещё пару отростков, соединяющихся с предплечьями твари, меньше часа назад бывшей нормальным человеком. – С двумя из найденных в соседней инопланетной фигне это случилось на моих глазах. Лишь четверо из девяти пропавших сейчас остаются в живых, и я не хочу, чтобы это число сократилось до трёх!
– Дядя Стёпа, а оставшиеся на «Гагарине» учёные там у тебя далеко? – вызвал я своего засевшего на руководящем посту высокопоставленного родственничка. По виску потёк холодный пот от посетившей меня догадки. – Проконсультируйся там с красивой женщиной по имени Любовь, не может ли быть то, что мы видим, работой нанороботов. Ибо если это они, то все здесь присутствующие уже поражены ими. И нас от медленного превращения вот в такую же дрянь спасёт только кремация. В экспедиционном автобусе вроде бы должен до сих пор лежать ядерный боеприпас. И возможно, настала пора активировать его удалённо.
– Спокойно, племяш. Паниковать уже нет смысла. – Судя по тону, мой дядя сейчас очень зло улыбался. Примерно так же, как во время очередной стычки со старающимися отжать у него сверхприбыли или политическое влияние конкурентами. – Она уже выдвигала такую гипотезу. И решила, что если в окружающую среду попало достаточное количество нанороботов, чтобы за неполный час переделать человека в ужасное чудо-юдо и почти полтысячи колонистов как следует потоптались по содержащей их среде, то есть по останкам этих странных тварей, использовать жёсткие карантинные меры поздно. Людей взрывом, конечно, убьёт. Но невидимую взглядом мелочь – нет. Вы уже достаточно разнесли их сапогами, чтобы они так или иначе заразили окружающую территорию и добрались до корабля.
– А, ну это успокаивает. Немного. Теперь меня уже, безусловно, не так сильно волнует перспектива оказаться заживо переделанным в какого-то монстра. – Я посмотрел на свои ноги, до щиколоток измазанные студенистой плотью рухнувшей на землю летучей медузы. – Пожалуй, тогда можно повременить с истерикой. Скажем, до первого отросшего щупальца.
Глава 6
450 дней после контакта. 36 часов после нападения на реакторный купол
Беда, как известно, не приходит одна. И то же самое, как оказалось, вполне можно сказать и о земных колонистах. Нет, что нам не слишком долго придётся корячиться на Циратре при полном отсутствии конкуренции, было ясно изначально. Но всё же мы не очень возражали бы против сохранения монополии на исследование данного небесного тела в течение ещё пары месяцев. Хотя лучше бы, конечно, лет. Однако мечты мечтами, а раздающуюся в радиоэфире английскую речь на «Гагарине» исправно слушали всеми приёмниками, датчиками и чуть ли не вилками. Сложно сказать, зачем, но выполняющие неясные манёвры на орбите янки вещали своими внутренними переговорами если и не на всю систему, то по крайней мере на всю планету. Точнее, планетоид, но это уже детали.
– Как говорил первый космонавт великий Луи Армстронг, «это маленький шаг для человека», – вещал пафосным тоном какой-то деятель, не слишком хорошо выучивший историю покорения безвоздушного пространства.
Кстати, тон у него очень похож на тот, которым дядя Стёпа пользуется в своих выступлениях. Интересно, американская экспедиция тоже притащила с собой купившего себе место политика, мечтающего стать генерал-губернатором новой колонии? Если да, было бы любопытно посмотреть… на его массажистку. С моей точки зрения, это единственное, что может быть в данном человеке хорошего.
– Нил! Нил Армстронг! – рявкнул на него сквозь треск помех голос, несмотря на явственно проскальзывающий акцент, показавшийся мне очень знакомым. – Луи Армстронг играл джаз и был чёрным, а белый Нил Армстронг находился в числе первых людей, ходивших по Луне! Вот только и до него в космосе перебывала куча народа! А первым из них был наш космонавт – Юрий Гагарин!
Секунд на пять в эфире установилась тишина, время от времени прерываемая лишь статическим треском. Даже в нашей диспетчерской, откуда собственно и шло наблюдение за высадкой американцев, все замерли и стали бояться лишний раз вздохнуть.
– Это кто говорит?! – взорвался наконец начальственным рёвом голос неграмотного оратора.
– Майор Ловцов, российские космические колониальные войска! – представился собеседник. – Кончайте нести свою пафосную чушь на всю планету и эфир забивать! Я из-за вас центру о ходе разведки никак отчитаться не могу! Переключитесь хотя бы на другую волну, эта нами уже занята.
– Фа-а-а-ак!!! – заорал американец так, словно пытался сквозь обшивку корабля, космический вакуум и внепространственные врата пришельцев докричаться прямо до Пентагона. – Русская киберугроза!
Секунд двадцать этот голос бушевал, не слушая попыток объяснения того, как работает радио, а потом кто-то умный наконец догадался отключить динамик громкой связи.
– Ну и с кем мы поговорили, интересно? – задался вопросом дядя Стёпа, разглядывая монитор, куда выводилась информация с наших датчиков.
Над глобусом Циратры со схематично набросанными очертаниями континентов и большими белыми пятнами ярко горели точки американских кораблей, делающих уже второй виток, но пока не заходящих на посадку. Да, сразу два судна-колонизатора – это неприятно. Для нас. Ведь конкурентов окажется больше. И они будут лучше приспособлены к неожиданностям хотя бы в силу ёмкости своих трюмов.
– Определённо какой-то сенатор, – демонстративно покосился на моего родственничка Глыбин. – Зверюшка голосистая, но по большому счёту бесполезная.
– Ну не скажите, – улыбнулся краешками губ депутат, с вероятностью процентов девяносто являющийся коллегой говорившего янки. – Должен же кто-то управлять… Персоналом. Меня, если честно, мало интересует его официальная должность. А вот подробное досье почитал бы с интересом. Разведка с Земли там ничего не передавала по поводу наших американских коллег?
– Нет. Сами понимаете, у них секретность была не хуже, чем в Белом доме. Особенно после того, как один «Шаттл» взорвался, – поморщился Глыбин, которому было явно неприятно расписываться в беспомощности отечественной разведки. – Но ничего, голоса их мы уже записали. Перешлём куда надо, там прогонят по базам… Если вещавшие в эфир фигуры были мало-мальски публичными, то мы их не пропустим.
