Танк сотрясся от первых взрывов, осколки прошеберстели по броне. Иваныч затормозил, и вскоре впереди ухнула бомба, вырывая воронку, вскидывая тонны земли. Мимо.
– Командир! Танк Сегаля накрыло!
– А, ч-черт…
Репнин глянул в перископ. Накрыло…
Тяжелая фугаска угодила между моторным отсеком и башней, разворотив бронелист толщиной в дюйм. Вся корма танка пылала, а башню своротило набок. Выжить там никто не мог, а тут и боекомплект рванул, окончательно сбрасывая башню.
– Суки!
Похолодев, Геша увидел в оптике, как вздыбилась земля рядом с гусеницей «Тигра», катившегося впереди. Взрывом тяжелую машину опрокинуло набок. Похоже было, что экипаж не сразу очухался, но быстро поспешил наружу. Вылез один, потом еще двое вытащили из люка четвертого. И в этот момент их накрыла вторая бомба, разрушившая веру в то, что дважды в одну воронку боеприпас не попадает. Попала, сволочь!
Танкистов растерло в пыль.
– Это Рощина танк! – крикнул Федотов.
– Вижу!
А бомбы рвались и рвались, танк подбрасывало, как на волнах. Сразу две фугаски поразили танк Юнаева, молодого еще капитана, успевшего поседеть, любителя забористого анекдота и хорошего вина.
Все. Одна бомба ударила куда-то в люк мехвода, а другая пробила крышу башни – все те же несчастные двадцать шесть миллиметров. Сразу два огненно-чадных вихря закружились, поднимаясь из погона, как из жерла.
Целую минуту Репнин прождал, но не дождался – и подвывание, и рев «лапотников», выходивших из пике, и разрывы бомб – все стихло.
– Улетели!
– Машины исправны? Продолжаем движение!
Наверное, надо было остановиться, хотя бы отдать дань памяти погибшим товарищам, вот только не в том они были положении, чтобы позволять себе чувства, пусть даже скорбь.
Срочно требовалось скрыться, затаиться. Солнце уже садилось, но бомбардировщики успели бы сделать второй вылет.
– Вижу «раму»!
– Ах, ты… Чтоб тебя…
Самолет-разведчик медленно кружил в небе.
– Ванька! Передай всем, чтобы съезжались к роще! Вон к той, впереди!
– Есть!
– Иваныч, жми!
– Жму, командир…
Репнин нисколько не надеялся на дубраву, мысль была другая. Когда «Тигры» подтянулись, тискаясь между дубов, он стал следить за «рамой». Та реяла прямо над ними, как гриф-стервятник, нарезая круги, а потом самолет заложил вираж и потянул на аэродром. Еле дождавшись, пока «рама» скроется за горизонтом, Репнин скомандовал:
– Двигаем дальше на полной скорости! Дороги избегайте, чтобы не пылить. Едем по обочине, там трава. Живо!
И танки, газуя моторами, стали выбираться из рощи, выехали на дорогу и залязгали, загремели по травянистой обочине.
Репнин очень надеялся, что ему удалось обмануть самолет-разведчик. Вот только где ж им теперь укрыться?
Неожиданно в стороне от дороги показались дощатые сараи и навесы, обширный двор за повалившимся забором, ржавые остовы тракторов. Это была колхозная МТС.
– За мной!
«Тигры» потянулись во двор.
– Каландадзе и Полянский! Оба под навес, башни развернуть, чтобы пушки не высовывались! Лехман! Заезжаешь в амбар и прикрываешь ворота! Тимофеев, ты со мной – заезжаем в гаражи!
Танки, взрыкивая, попрятались.
– Проверьте, чтобы теней не было!
– Сделаем, командир!
– Глушим моторы!
Шепча нехорошие слова, Репнин выбрался из люка. Ступая непослушными ногами, прошелся по броне и спрыгнул на землю.
Пощелкивала остывавшая сталь, что-то продолжало зудеть в остановленном двигателе, но все эти звуки лишь подчеркивали наступившую тишину. А потом в молчание вплелся далекий, такой знакомый гул.
– Товарищ командир!
– Слышу, Тимофеев.
– Летят… – растерянно добавил лопоухий лейтенант.
– Вижу.
Въезд в гараж прикрывала всего одна створка ворот, другая валялась во дворе. Репнин выглянул в широкую щель между досок. Приближалась шестерка «Юнкерсов». Над дубовой рощей бомберы начали зловещее кружение, после чего один за другим стали срываться в пике и бомбить ни в чем не повинные деревья.
Геша криво усмехнулся – сработала его идея.
Взрывы следовали один за другим, бедные дубы валились, ломались, бомбы их корчевали нещадно, заволакивая все облаком пыли и дыма. И вот опорожнились, наконец, «лапотники», улетели в сторону садившегося солнца.
Немного погодя все штрафники собрались в гараже.
– Вкусим от гитлеровских щедрот, – проговорил Репнин, – и двинем, когда стемнеет. Иваныч!
– Несу!
Все притащили свои пайки, и Геша благодарно вспомнил Гольденштейна – тот не только боеприпасами немецкими снабдил танки, но и провизией. Был даже бачок с краником, полный французского коньяка! И сыр французский имелся, и сухая колбаса. Вот только сухари были отечественные, зато целых пять мешков.
– Помянем наших, – сказал Репнин, когда командиры танков разлили коньячок.
Горячительный напиток был хорош, Репнин даже захмелел малость. В будущем он сыр не жаловал, но сейчас лопал с жадностью и в охотку. Закусывал.
– Значит, так, товарищи, – сказал Геша, отламывая кусочек от плитки бельгийского шоколада. – Нас, судя по всему, вычислили.
– Уже и разбомбили! – хмыкнул Лехман. Покраснев, он поспешно добавил: – Я имею в виду, по роще отбомбились, а не тогда…
– Да понятно, – отмахнулся Репнин. – Что ты оправдываешься? Нам просто повезло, а то могли бы и сами сгореть. Война! Короче. Бензина у нас еще порядочно, две трети баков. Да, Иваныч?
– Где-то так, – кивнул мехвод.
– Поэтому сделаем вот что… Я сначала хотел ночью двинуть, да куда? Переночуем здесь, а с утра подождем. Уж больно тут место хорошее, самое то под засаду. Нашим рано пока проходить, а вот для немецкого драпа – самое время.
– Ну, да, – согласился Каландадзе. – И шоссе одно. По полям фрицы точно не двинут!
– Вот именно. Ждем, короче. И спим. А пока… Наливай!
* * *
Подъем Репнин скомандовал в пять. Умывшись из ржавой бочки с дождевой водой, он освежился.
Знаете ли вы украинскую ночь? Да знаем, насмотрелись уже…
Синева предутренняя таяла, разбавляясь серым призрачным светом с востока. Неразличимые ночью деревья начали проявляться в сумерках, выделяясь четкими черными силуэтами.
Незаметно для глаза горизонт очертился розовой каймой, зоревые лучи высветили небосклон. Начинался новый день.
Было очень тихо, но вскоре Геша почувствовал беспокойство и лишь чуть позже осознал, что некий посторонний звук портит благостную картину.
