Когда совет начался, дау внизу на берегу стояли наклонившись: отлив оставил их высоко на суше. По обнажившемуся песку длинные цепочки рабов переносили с кораблей грузы.
Пока шел совет, начался прилив, и корабли постепенно выпрямлялись и всплывали. Они поднимали паруса и уходили в пролив. Новые корабли, тяжело груженные, входили в гавань и останавливались у берега.
А шестеро на террасе по-прежнему беседовали и спорили. Прилив достиг высшей точки, и вода снова пошла на убыль.
Все это время аль-Малик слушал и почти ничего не говорил; он позволял всем невозбранно высказывать свои соображения. И тщательно выбирал среди плевел зерна мудрости.
Члены совета обсудили качество и состав боевых частей, на которые могли полагаться, перечислили шейхов, не связавших себя обязательствами или вызывающих сомнения. Сопоставили свои силы с теми, которыми командовал Якуб.
И только когда все высказались, аль-Малик принял решение.
— Теперь все зависит от племен в глубине пустыни: соар, дам и караб. Это лучшие воины во всем Омане. Без них нам не победить. Но от них еще нет вестей. Мы не знаем, против кого они направят свои копья. — Советники выразили согласие, и аль-Малик негромко сказал: — Я должен отправиться к ним.
Некоторое время все молчали, обдумывая этот смелый ход, потом заговорил аль-Аллама:
— Твой брат калиф этого не допустит. Если ты будешь настаивать, он почует опасность.
— Я совершу хадж, паломничество в Мекку, а дорога туда проходит через земли этих племен. Калиф из страха перед вечным проклятием не может запретить паломничество.
— Это большой риск, — сказал аль-Аллама.
— Больших целей без большого риска не бывает, — ответил аль-Малик, — и Аллах велик.
— Аллах акбар! — подхватили все.
— Поистине Аллах велик.
Аль-Малик жестом отпустил советников. Все по очереди подошли, обняли его, поцеловали ему руку и удалились. Последним был аль-Аллама, и принц сказал:
— Останься со мной. Уже час Магриба, молитвы на закате. Помолимся вместе.
Две девушки-рабыни принесли кувшины с чистой свежей водой, и принц и мулла совершили ритуальное омовение: омыли руки в воде, которую лили девушки из серебряных кувшинов; набрав воду в правую руку, принц и мулла поднесли ее к носу, втянули ноздрями и, зажав левой рукой нос, выплюнули воду. Затем вымыли лица, руки и ноги.
Девушки вышли. Аль-Аллама встал и обратился лицом к Каабе, в тысячах миль к северу. Положив руки на затылок, он громко начал молиться.
— Бог велик! Свидетельствую, что Мухаммад посланник Аллаха. Молитесь все. Молитесь ради вашего собственного блага.
Под ними: во дворе, под пальмовыми деревьями, на берегу — быстро собирались группами сотни людей и принимали молитвенную позу, обращаясь лицом в ту же сторону.
— Молитва началась! — возгласил аль-Аллама.
Когда молитва закончилась, аль-Малик жестом пригласил муллу сесть на подушки справа от себя.
— На берегу, когда высаживался, я видел мальчика, аль-Амхару. Расскажи, как он жил в мое отсутствие.
— Он вырос, как дерево тамаринд, сильным и высоким. Он уже отличный всадник. У него острый ум и быстрый язык, иногда чересчур быстрый. Ему часто не хватает почтительности по отношению к старшим и лучшим. Он тяжело принимает упреки и ограничения. А когда сердит или у него что-то не получается, его брань заставит побледнеть бывалого морского волка, — рассказывал аль-Аллама.
Аль-Малик за краем кофейной чашечки скрыл улыбку. То, что он услышал, заставило его еще больше полюбить своего сына-неверного.
Из него выйдет вождь, люди пойдут за ним.
Аль-Аллама между тем продолжал:
— Он стал мужчиной и был должным образом обрезан Бен-Абрамом. Когда придет время принять ислам, он будет готов.
— Это хорошо, — сказал принц. — А скажи, святой человек, принесли ли твои уроки плоды веры?
— Он теперь говорит на языке, знакомом с детства, и свободно читает по памяти длинные отрывки из Корана.
Аль-Аллама словно бы встревожился и отвечал уклончиво.
— Но продвинулся ли он к тому, чтобы принять истинного Бога? — настаивал аль-Малик. — Без этого пророчество не осуществится.
— Сам пророк сказал, что человека нельзя принуждать принять ислам насильно. Он должен прийти к этому сам и в свое время.
— Значит, твой ответ — нет.
— Он упивается спорами. Иногда я думаю, что он запоминает Коран только для того, чтобы успешнее спорить со мной. Он прославляет религию своего народа и хвалится, что когда-нибудь, как его дед и отец, вступит в христианский религиозный орден, который называет «Рыцари ордена Святого Георгия и Священного Грааля».
— Неисповедимы пути Аллаха, — сказал аль-Малик.
— Велик Аллах! — подтвердил аль-Аллама. — Но я могу рассказать об этом мальчике еще кое-что. Мы получили о нем запрос от английского консула в Занзибаре.
Аль-Малик насторожился.
— Мне казалось, консул в Занзибаре убит с год назад?
— Того человека звали Грей. Но после его смерти из Англии прислали на его место другого.
— Понятно. Что за запрос?
— Консул очень точно описывает мальчика, его возраст и цвет волос. Он знает, что ваше высочество купили мальчика. И знает, какое имя мы ему дали — аль-Амхара.
— Откуда он узнал все это?
На лбу принца появились морщины тревоги.
— Не знаю. Но Бен-Абрам много рассказывал мне о происхождении мальчика. Он знаком со старшим братом аль-Амхары и разговаривал с ним, когда франки разорили логово аль-Ауфа.
Принц кивнул.
— Что знает доктор об этом мальчике?
— Он из благородного рода, близкого к английскому королю. Несмотря на свою молодость, старший брат аль-Амхары — грозный морской воин, и он дал священную клятву найти и освободить брата. Возможно, за запросом из Занзибара стоит эта семья. Мы точно не знаем, но было бы неразумно оставить этот запрос без ответа.
Аль-Малик обдумал его слова и спросил:
— Англичане сами покупают рабов и владеют ими. Как они могут запретить это другим? Как они могут заставить нас подчиниться их желаниям? Их земля далеко, на самом краю света. Они не могут выслать против нас армию.
— Бен-Абрам говорит, что у франков есть предательские способы ведения войны. Они выдают капитанам своих торговых кораблей фирман с дозволением нападать на врагов. Эти капитаны подобны акулам или барракудам. Они всюду охотятся за добычей.
— Неужели английский король может объявить нам войну из-за ребенка?
— Бен-Абрам опасается, что может. И не ради самого ребенка, а как предлог послать корабли в наши воды и захватить земли и богатства Омана.
