— А теперь, сэр!..
Уильям нанес самый естественный в этой позиции удар, и Том, прежде чем уклониться, позволил брату почти завершить его. Клинок прошел у него под мышкой и застрял в книге на полке за ним.
На мгновение клинок потерял подвижность, но Том не допустил ошибки, не попытался вырвать его из рук Уильяма, порезав при этом ладони. Пока Уильям старался высвободить меч, Том быстро наклонился, подхватил с полу тяжелый фолиант и бросил его в лицо Уильяму. Книга попала тому в лоб, но, отшатнувшись, Уильям выдернул клинок.
Когда Том метнулся мимо него, Уильям ударил, но это была его слабая сторона. К тому же он еще не обрел должное равновесие. Меч задел бок, пошла кровь, но рана была поверхностная, а Том освободился. Он бросился к стене с оружием, но услышал за собой мягкие шаги Уильяма — тот был в чулках. Чутье подсказало ему, что Уильям догонит его раньше, чем он успеет снять оружие со стены, и что он получит смертельный удар в незащищенную спину. Он резко сменил направление и услышал, как выругался Уильям — он поскользнулся, чулки не давали достаточной опоры.
Том добежал до стола и схватил с него массивный серебряный подсвечник. Держа его перед собой, он обернулся, встречая очередной выпад Уильяма. Брат высоко поднял меч и нанес удар в голову.
Удар был плохой и стал бы для самого Уильяма смертельным, будь в руках Тома оружие. Том поднял подсвечник, и лезвие загремело о мягкий металл.
Том знал, какой удар испытала рука его брата.
Уильям сморщился и ахнул, но снова занес руку, чтобы нанести удар сверху.
Том, откликавшийся на происходящее гораздо быстрее, взмахнул подсвечником, как боевым топором, и ударил Уильяма по ребрам под занесенной рукой с мечом. Он услышал, как, словно сухая ветка, треснула кость, и Уильям закричал от боли, но, хотя его рука пошла в сторону, он не мог остановить уже начатый удар. Клинок просвистел мимо головы Тома и вонзился в стол, расколов великолепный каштан.
Том снова хватил брата подсвечником, но Уильям увернулся, и удар пришелся по нему не в полную силу. Тем не менее его швырнуло назад, и, отступая, Уильям споткнулся об упавшие книги. Он едва не свалился, но, дико размахивая правой рукой, удержался на ногах. Том бросился к выходу, Уильям за ним, нанося удары справа и слева, но они не достигали цели.
Том бежал к выходу; через открытую дверь он видел свою перевязь с Нептуновой шпагой: слуга Мэттью повесил ее там, когда Том входил в дом. Большой сапфир на рукояти приветливо блеснул, как маяк в гавани, встречающий вернувшееся из дальнего плавания судно.
Выбежав, Том захлопнул дверь прямо перед носом у Уильяма. Уильям плечом помешал двери закрыться и отбросил ее назад, но эта заминка дала Тому достаточно времени, чтобы пересечь коридор и сорвать с крюка перевязь.
Он развернулся и лакированными ножнами с гравировкой остановил очередной удар Уильяма. Потом отпрыгнул и, прежде чем Уильям успел последовать за ним, выхватил Нептунову шпагу из ножен.
Клинок выскользнул на волю с мягким шелестом и задрожал в руке Тома, как солнечный луч. Зайчики заплясали по стенам и потолку над тем местом, где стоял Том лицом к лицу с братом, на равных.
Уильям стал как вкопанный — перед его лицом, точно поднявшаяся на хвосте кобра, дрожала инкрустированная сталь, колола ему глаза золотыми искрами.
— Что ж, брат. Сейчас мы покончим с этим раз и навсегда.
Том бросил в лицо Уильяму его собственную угрозу и двинулся вперед, неотрывно глядя в темные глаза брата, выставив правую ногу и делая легкие быстрые шаги. Уильям отступал перед этим натиском, и Том прочел в его взгляде страх. Он понял то, что уже давно подозревал: Уильям трус.
«Чему тут удивляться? — мрачно подумал он. — Негодяи всегда трусы».
Чтобы испытать силу противника, он применил прием «полет стрелы», нанеся поток стремительных ударов.
В спешке, увертываясь от сверкающего лезвия, Уильям едва не упал.
— Ты проворен, как испуганный кролик, брат, — рассмеялся ему в лицо Том, но продолжал держать себя в руках, ни на мгновение не забывая о бдительности. Испуганный леопард наиболее опасен. К тому же в схватке с левшой всегда таится опасность. Все приемы проводятся «навыворот», и можно оказаться без защиты от левой руки Уильяма. К счастью, во время многочисленных упражнений Аболи подчеркивал именно эту особенность. Аболи свободно пользовался обеими руками и в разгар схватки часто перехватывал оружие из правой руки в левую, стараясь нарушить симметрию боя и сбить Тома с толку. Вначале у него это получалось, но Том был хорошим учеником.
Уильям споткнулся и опустился на колено.
Выглядело это естественно, но Том видел глаза брата и то, как клинок занял положение для низкого удара слева — этот удар, разрубив ахиллово сухожилие Тома, сделал бы его калекой.
Вместо того чтобы попасться на эту уловку, Том отпрыгнул и быстро развернулся к незащищенному боку противника.
— Тратишь талант впустую, брат, — он усмехнулся, хотя из носа текла кровь. — В «Глобусе» тебя ждала бы замечательная карьера.
Уильяму пришлось встать, потому что Том снова напал и серией яростных выпадов и ударов, постоянно меняя их направление, стал теснить его к началу большой широкой лестницы.
Уильяму становилось все труднее парировать удары — его дыхание стало прерывистым, глаза медленно наполнялись ужасом. На лбу выступила испарина.
— Не бойся, Билли, — улыбнулся Том над стремительно движущейся сталью. — Она как бритва. Ты вряд ли что-нибудь почувствуешь.
Следующим ударом он разрезал рубашку Уильяма, не задев гладкой, желтовато-белой кожи под ней.
— Вот так, — сказал он. — Совсем не больно.
Уильям добрался до лестницы и развернулся. Длинными пружинящими прыжками он побежал по ней наверх, перепрыгивая через три ступеньки за раз, но Том гнался за ним, настигая с каждым шагом. Уильям слышал его приближение и на первой же площадке вынужден был повернуться, чтобы защищаться. Он машинально потянулся к поясу за кинжалом, но ножны были пусты.
— Его нет, Билли, — напомнил брат. — Довольно грязных приемов. Тебе придется сражаться тем, что у тебя есть.
У Уильяма было преимущество высоты: Том поднимался снизу.
Уильям нанес удар сверху, но, направленный против фехтовальщика уровня Тома, такой удар был обречен на неудачу. Том остановил его, зажал клинок и встал на площадку, вровень с братом. Они стояли лицом к лицу, и их клинки были тесно прижаты один к другому у них перед глазами.
— Когда тебя не станет, Уильям, титул перейдет к маленькому Фрэнсису.
Том старался, чтобы напряжение не сказывалось на его голосе, но у Уильяма были сильные плечи, и клинки дрожали от прилагаемых усилий.
— Элис станет его опекуншей. Она никогда не оставит Дориана без помощи, — сказал Том и мощным движением плеч отбросил Уильяма.
