Глядя на «Минотавр» через иллюминатор своей кормовой каюты, Хэл Кортни одобрительно улыбался.
— Клянусь Иисусом, он прекрасен, как невеста в день свадьбы. Отличная работа, мой мальчик. Ты увеличил стоимость корабля на пять тысяч фунтов.
Слова отца придали Тому храбрости, и он высказал свою просьбу. Хэл спокойно выслушал: передать «Минотавр» в независимое командование Тому. Потом покачал головой.
— Одного сына я потерял, — негромко сказал он. — И не готов потерять второго, Том.
— Но, отец, я дал Дорри священную клятву.
Тень страшной боли, более мучительной, чем та, что он испытал на решетке, когда ему отрезали ноги, промелькнула в глазах Хэла.
— Знаю, Том, знаю, — прошептал он. — Но «Минотавр» не мой, и я не могу отдать его тебе. Он принадлежит Компании. Это не остановило бы меня, если бы я считал, что это поможет твоему брату. Но я не могу отдать тебе корабль и отправить навстречу страшной опасности без полного экипажа.
Том раскрыл рот, собираясь заспорить, но Хэл приподнялся на смятой постели и положил руку на руку сына.
— Послушай меня, парень. — Голос его звучал хрипло, бледная костлявая рука на руке Тома была легкой, как птичье крыло. — Я не могу отправить тебя одного. Этот аль-Малик обладает большой властью. В его распоряжении армии и сотни кораблей. В одиночку ты его не одолеешь.
— Отец… — перебил его Том, но Хэл остановил его.
— Послушай меня, Том. Мы должны вместе закончить это плавание. Я в долгу перед кораблем и людьми, которые поверили в меня. Когда мы выполним этот долг, я обеспечу твое вступление в орден. Ты станешь рыцарем-храмовником ордена Святого Георгия и Священного Грааля, со всеми преимуществами, которые это тебе даст. Ты сможешь призвать на помощь своих братьев-рыцарей, таких как лорд Чайлдс и лорд Хайд.
— Но на это уйдет целый год! — воскликнул Том; сама мысль об этом причинила ему физическую боль.
— Нет, на это может уйти два или три года. Однако мы ничего не достигнем, если без подготовки выступим против могучего властителя в чужой стране, где у нас нет ни союзников, ни влияния.
— Годы! — повторил Том. — А что за это время произойдет с Дорри?
— К тому времени я оправлюсь от ран. — Хэл взглянул на свои укороченные ноги. — Мы поплывем на поиски Дорри вместе, у нас будет флот сильных кораблей, с отличными командами бойцов. Поверь мне, Том, это лучший шанс Дориана — и наш.
Том в ужасе смотрел на отца. После ранения Хэл Кортни превратился в хрупкого старика с серебряной бородой и искалеченным телом. Неужели он действительно верит, что сможет командовать эскадрой в новом бою? Безнадежная мечта. Том почувствовал, как на глазах выступают слезы, но отогнал их.
— Поверь, Том, — говорил Хэл. — Я даю тебе слово. А ты мне?
— Хорошо, отец. — Ему пришлось собрать все мужество, но он не смог отказать отцу. — Даю тебе слово.
— Спасибо, Том.
Рука Хэла сползла с руки Тома, голова его упала на грудь. Хэл закрыл глаза, и его дыхание стало таким неглубоким, что словно бы замерло. В приступе отчаяния Том подумал, что теряет отца. Но тут он увидел, как поднимается и опускается грудь Хэла.
Том встал и направился к выходу, ступая неслышно, чтобы не потревожить сон отца.
Муссон постепенно стихал, и корабли месяцами стояли неподвижно в безветрии межсезонья. Потом пальмовые листья зашевелились, облака повернули и двинулись по небу в противоположном направлении.
— Эти два могучих ветра — великое чудо Индийского океана, — объяснил Уил Уилсон Тому, когда они сидели на юте. Он говорил по-арабски, потому что Хэл настаивал, чтобы Том ежедневно упражнялся в этом языке. А Том знал, что это знание хорошо послужит ему при поисках брата.
— С ноября по апрель ветер дует с северо-востока, и арабы называют его каскази, — продолжал Уил. — С апреля по ноябрь ветер поворачивает в другую сторону и дует с юго-востока. Тогда арабы называют его куси.
Именно куси привел капитана Андерсона назад к острову Флор-де-ла-Мар, на ярком рассвете в один из ветреных дней. Пока экипажи других кораблей эскадры выстроились у бортов и карабкались на реи, чтобы приветствовать это возвращение, Андерсон провел «Йомен» через пролив в кораллах и бросил якорь рядом с «Серафимом». Не успел корабль натянуть якорную цепь, как Том отправил шлюпку за Андерсоном.
Эдвард Андерсон поднимался на борт «Серафима», очень довольный собой и своими достижениями, но прежде всего он спросил о здоровье Хэла Кортни.
— Отец оправляется от ран, — сообщил ему Том невинную ложь. — Спасибо за заботу, капитан Андерсон.
Он провел Андерсона в каюту на корме. Том позаботился, чтобы простыни были выстираны и выглажены, а волосы Хэлу подстриг и расчесал лекарский помощник. Хэл опирался на валики подушек и выглядел здоровее, чем был на самом деле.
— Благодарю Господа, что вижу вас в добром здравии, сэр Генри, — поздоровался Андерсон и сел возле койки на стул, на который указал Хэл.
Том налил им по бокалу мадеры.
— Оставить тебя наедине с капитаном Андерсоном, отец? — спросил он, подавая бокал со стеклянной витой ножкой Хэлу.
— Конечно нет, — сразу ответил Хэл и обратился к Андерсону: — На время моей болезни команду принял на себя мой сын.
Том удивленно смотрел на него. Он впервые слышал о своем повышении.
Однако Андерсон не удивился.
— Он делает вам честь, сэр Генри.
— Хватит о наших делах здесь на острове.
Хэл попытался сесть повыше, но почувствовал сильную боль. Он поморщился и снова лег на подушки.
— Я с нетерпением жду отчета о ваших делах после нашего расставания.
— Все новости у меня хорошие. — Андерсон не был ни застенчив, ни молчалив. — Плавание к Цейлону прошло спокойно, мы потеряли лишь десяток пленных. Ван Грот, голландский губернатор Коломбо, принял нас очень учтиво и охотно вел с нами торговые переговоры. Кажется, наш расчет оказался верным: недавняя эпидемия оспы в бараках чрезвычайно сократила число рабов. К счастью, я узнал об этом заранее и смог договориться об очень хорошей цене.
— Сколько?
— Тридцать семь фунтов за голову.
Андерсон выглядел очень довольным собой.
— Поздравляю, капитан Андерсон. — Хэл пожал ему руку. — Это гораздо больше, чем мы ожидали.
— На этом хорошие новости не кончаются, — усмехнулся Андерсон. — Оспа и нападения аль-Ауфа на торговые корабли привели к тому, что Ван Грот не смог отправить двухлетний урожай корицы. Его склады переполнены.
Андерсон подмигнул.
— Вместо того чтобы взять за проданных рабов вексель голландских банкиров в Амстердаме, я загрузил свой корабль тюками корицы по местной цене. Не сомневаюсь, что, добравшись до Лондона, мы удвоим свои вложения.
