– Почему бы и нет. Тем более что буквально накануне я думал об этом, – задумчиво произнес Артем. – И пожалуй, я знаю, как действовать.
Он взглянул на Карину:
– Если у человека есть непреодолимое желание сделать что-то хорошее, можно считать, что половину он уже сделал. Значит, осталось всего ничего – доделать вторую половину. Но я бы хотел остановиться еще вот на чем. Запретительные меры, конечно, в какой-то степени хороши, но это не панацея. Как известно, запретный плод сладок, и, если вдруг сейчас в СМИ начнется горячее обсуждение этого вопроса, даже те дети, которые далеки от подобных групп, внезапно начнут проявлять к ним интерес. Мы можем контролировать своих детей, выясняя, какие сайты они посещают, но делать это нужно крайне осторожно – подростки (как, впрочем, и любой другой человек) не любят, когда вторгаются в их личное пространство, пусть это даже их близкие, которые руководствуются самыми благими побуждениями. Делать это нужно осторожно, словно обращаясь с хрустальной вазой, одно неловкое движение – и все пропало. А еще, на мой взгляд, внимание нужно обратить на среду, которая окружает подростков. Когда у ребенка прекрасные отношения в семье и хорошие друзья, ему никогда не придет в голову мысль о самоубийстве. Внимание, участие, сопереживание могут сделать многое. И наоборот, черствость и равнодушие способны погубить юные жизни…
– Мне даже нечего добавить или возразить. Все, что ты сказал, и есть суть этой проблемы. Надо действовать, Артем! Я тебе еще кое-что приготовила.
Карина открыла сумочку и с осторожностью вытащила оттуда небольшую куколку ручной работы.
– Держи, Артем. Помнишь, я говорила тебе об оберегах? Я специально это сделала для тебя.
– Мне очень приятно получить такой подарок от тебя, – сказал Павлов, тронутый до глубины души.
– Ты сделал для меня в сто раз больше, – покачала головой Карина. – Боже, я даже боюсь представить, что случилось бы, не остановись ты тогда на мосту…
– Представь себе, я тоже очень рад, что встретил тебя, – улыбнулся Павлов.
– Знаешь, я не до конца тебе похвасталась своими подвигами, – вдруг сказала Карина. – Есть и третье. Я… – женщина на мгновение запнулась, словно стесняясь продолжать. – Я встретила мужчину, Артем.
– Что ж… Я очень надеюсь, что он достойный человек, – осторожно проговорил адвокат.
– Мы познакомились с ним на форуме, о котором я тебе рассказывала. Он тоже потерял близких – жену и сына. Мы уже несколько раз встречались. Это он помог мне с созданием группы, с технической стороны вопроса. А на выходные мы поедем в дом отдыха…
Она подняла влажные от слез глаза на Павлова:
– Наверное, я ерунду несу, да? Стою тут и хвастаюсь…
Артем обнял женщину.
– Все прекрасно, Карина. Только не нужно плакать. Хотя вряд ли я ошибусь, если скажу, что это слезы радости.
– Спасибо тебе за все… – прошептала Карина.
– Все в порядке, – сказал Павлов. – Ты знаешь, как меня найти. Знаешь ведь?
– Знаю, – сквозь слезы улыбнулась она.
Враг на цепи
У полицейского, дежурившего у больничной койки задержанного, порученная работа вызывала неприязнь. И не потому, что более скучное занятие вряд ли можно было придумать. Велико геройство – стеречь хилого седого мужичка с пробитой, забинтованной шеей, из которой торчат трубки. Впридачу он его все же пристегнул наручниками к стальному бортику койки. Нет, дело не в этом.
Неприятие вызывал сам субъект, лежащий на кровати. Иногда он улыбался и что-то шептал, глядя на сержанта, но тот едва мог разобрать слова. Впрочем, даже если бы полицейский знал, о чем его спрашивает прикованный к койке, он ему не ответил бы. Инструкцией не положено.
Полицейский был крупным, высоким и широкоплечим мужчиной, но почему-то, когда его взгляд встречался с холодным блеском немигающих глаз задержанного, ему становилось не по себе. Сержанту казалось, что на него пристально смотрит кобра, раздувая свой капюшон, словно готовясь к смертельному броску.
Кажется, сейчас он спал, и полицейский молча сидел на стуле, мысленно считая про себя секунды.
«Скорее бы закончилась смена», – думал он с нетерпением.
Но об этом можно было только мечтать – его сменщик придет лишь через три с половиной часа…
Искоса взглянув на спящего, полицейский нахмурился. Что-то в позе лежащего показалось ему неестественным. Уж не умер ли он?!
Сержант подошел и склонился над мужчиной, как вдруг тот внезапно открыл глаза, оскалившись в злой улыбке.
Полицейский вздрогнул от неожиданности.
«Вот же гад. Почти что напугал», – мелькнула у него мысль.
– Я хочу пить, – прошептал задержанный.
Полицейский молча поднялся, налил из-под крана воды в пластиковый стаканчик и, вернувшись к койке, протянул его седому.
– Что, стеклянные стаканы тут не положены? – спросил прикованный, подмигнув сержанту. – Боитесь?
Он быстро осушил стакан и бросил его на пол.
Так же молча, с непроницаемым лицом полицейский поднял его и выбросил в корзину под раковиной.
– У тебя есть дети, сержант? – осведомился седой. Цокнул языком. – Я вижу кольцо на твоем безымянном пальце. Значит, по крайне мере, ты женат. Как бы то ни было, следи за своими детьми, парень. Особенно за тем, какие сайты в Интернете они посещают. Слышишь меня? Ведь там, в Сети, целый мир. В котором свои правила и законы. И эти правила не всегда соответствуют тем нормам, которых вы все придерживаетесь в реальной жизни…
Затрещала рация, притороченная к ремню сержанта, и он, сняв ее, негромко произнес:
– Четвертый на связи.
Сквозь шорох и помехи пробился чей-то мужской голос:
– Четвертый, Пятый на связи. К объекту посетитель. Адвокат Павлов, встреча согласована. Оставь их минут на десять.
– Понял.
– Отбой.
Когда рация затихла, сержант перевел взор на входную дверь.
«Неужели тот самый Павлов? Или просто совпадение в фамилии? – с удивлением подумал он. – А если тот самый, то зачем ему защищать эту шваль?!»
Спустя минуту в палату постучали, и сержант, соблюдая меры предосторожности, открыл дверь.
Поздоровавшись, Павлов показал свое удостоверение, и сержант вышел в коридор.
Артем сел на стул, подвинув его ближе к койке.
– Привет, адвокат, – хихикнул Пастор, тут же закашлявшись. – Не ожидал тебя здесь увидеть.
– Как вы себя чувствуете, Соболев? Так понимаю, что разговаривать вы в состоянии, да?
– С тобой, да, Павлов. Остальные мне неинтересны. Тупые и скучные, как овцы. Только «бе» да «ме»…
– Зачем вы хотели покончить с собой? – задал вопрос адвокат. – Мне просто интересно.
