Глубоко вздохнув, Мия кивнула.
– Тогда пройдемся еще раз, – сказал Павлов. – Юра будет отслеживать обстановку внизу. Это в том случае, если наш тайный папарацци не станет идти след в след за тобой, а будет где-то в другом месте. Ты, Мия, поднимаешься наверх…
– А как я попаду внутрь? Там железная дверь с домофоном, – перебила его девушка.
– Значит, придется подождать, когда кто-то выйдет или войдет, – ответил Павлов. – Дверь на крышу открыта, я проверял. Оказываешься наверху и…
– Артем, я все поняла, – внезапно перебила его Мия. – Сто раз ведь все обсуждали… Не маленькая, в конце концов!
– Хорошо. Только не нужно так волноваться, – примирительно сказал адвокат. – Я просто хочу, чтобы ты усвоила одну вещь. Тот, кто будет следить за тобой, по правилам этого сообщества должен запечатлеть твой полет на камеру или телефон. Но я не исключаю, что если вдруг он окажется в опасной близости от тебя, ему может прийти в голову «помочь» тебе шагнуть вниз или уйти из жизни другим способом. Кто знает, что у него (или у них) в голове творится? С другой стороны, если тебя столкнут с крыши насильно, это уже будет умышленное убийство, что является нарушением правил, которые они сами и придумали.
– Успокоил, – проворчала Мия. – Когда меня будут соскребать с асфальта, мне уже будет фиолетово, кто там какие правила нарушил.
– В крайнем случае у тебя есть газовый баллончик, – напомнил Артем. – Не забыла?
– Не забыла, – хрипло отозвалась Мия, хлопнув себя по карману толстовки.
– Впрочем, я уверен, что до этого не дойдет. Мия?
Девушка заторможенно посмотрела на адвоката.
– Ну?
– Если ты откажешься, я все пойму. Мы придумаем что-то другое.
– Сводишь меня в кино, Павлов? – вдруг спросила она. – Со всей этой сопутствующей бодягой – попкорном, колой… Я там сто лет не была…
– Свожу, – совершенно серьезным голосом пообещал Артем. – И, может быть, даже не один раз.
– Ну, тогда я пошла «умирать» со спокойным сердцем, – попыталась улыбнуться Мия, но улыбки не получилось – девушку буквально лихорадило от страха и неопределенности.
– Выходи сейчас. Посиди на лавочке, прогуляйся, – напутствовал Павлов. – Юра отъедет метров на триста и высадит меня, я сразу направлюсь туда.
– А если он будет уже там? – недоверчиво спросила Мия. – Весь наш план коту под хвост.
– Его там скорее всего не будет. Зачем ему себя выдавать? Как только я буду убежден, что крыша свободна, я напишу тебе сообщение, и ты медленным шагом двигаешься к дому, – закончил Павлов. – Все понятно?
– Да. Слушай, адвокат…
Артем перехватил напряженный взгляд своей юной приятельницы.
– А ты веришь в загробную жизнь? Ну, во всякие там перевоплощения…
– Я знаю, что все мы на этом свете не просто так, – немного подумав, ответил Павлов. – И у каждого свой путь. Только не каждому суждено найти его. А вообще это слишком серьезный разговор. У нас будет время обсудить это с тобой неторопливо, с чувством и с толком. Бог нас всех любит и дает возможность жить! А выбор мы должны делать сами. Но ПРАВИЛЬНЫЙ выбор!
Мия снова вздохнула.
– Ладно. Делаю правильный выбор. Буду жить. Ну, как говорится, я поплыла вверх. В космическое море. Пока, Павлов.
– Я с тобой рядом. Удачи, – только и сказал Артем, но Мия уже вылезала из машины.
– Постой! – вдруг позвал Павлов. – Оставь рюкзак. Он тебе ни к чему.
Догадавшись, что имел в виду Артем, она кивнула, снимая с плеча рюкзак. Кинув его на заднее сиденье, Мия хлопнула дверью и, не оборачиваясь, быстро зашагала прочь.
Неожиданный поворот
У торца дома остановилась запыленная потертая «Хонда». Окно со стороны водителя чуть опустилось, впуская в салон по-осеннему прохладный воздух.
В машине сидели двое мужчин. Водитель крепкого телосложения, в серой демисезонной куртке и кепке-бейсболке, беспрестанно переводил напряженный взгляд с часов на пустынный двор. В это воскресное утро на улице не было ни души.
– Не сольется? Как думаешь, Арни? – спросил он.
– Не думаю, Рой. Не должна, – свистящим шепотом отозвался пассажир с крючковатым носом и мясистыми щеками. У него было круглое, отекшее лицо, которое обрамляли длинные сальные волосы, свисающие на плечи крысиными хвостами.
– Не думаю, Рой, – повторил он, лениво перемещая зубочистку из одного уголка рта в другой.
– Ты так неуверен в себе? – фыркнул Рой.
Арни промолчал. Глядя на его застывшее лицо с тусклыми глазами, Рой неожиданно подумал о старой восковой фигуре, о которой забыли при переезде музея, и теперь она пылится где-то под лестницей.
– Зачем Пастор прислал тебя? – снова спросил Рой. – Я могу управиться без помощников.
– Потому что я сам на этом настоял, – проскрипел Арни. Кряхтя, он залез в карман плаща и вытащил телефон.
«Малыш, держись. Осталось совсем чуть-чуть. Я поднимаюсь на высотку. Твой Арни», – написал он, отправляя сообщение в адрес абонента Была…
– Была да сплыла, – задумчиво произнес он, почесав толстым пальцем щетинистый подбородок.
– Ты настоял? – переспросил Рой. – Зачем?
– Затем, что у меня нехорошее предчувствие появилось, пока мы переписывались, – медленно проговорил он. – Тебе-то что? Иди снимай свой блокбастер. Я все равно в тачке останусь.
– Почему ты все время хрипишь? – вдруг спросил Рой. – Я поначалу думал, ты горло простудил. А оказывается, ты так постоянно разговариваешь…
Вместо ответа Арни распахнул ворот плаща, приспустив бандану, и взору Роя предстал неровный шрам, багровым червем опоясывающий шею мужчины.
Рой присвистнул.
– Откуда? – спросил он, и Арни смерил его ничего не выражающим взглядом:
– Может, тебе всю биографию мою изложить? Прямо здесь, в машине?
Рой пожал плечами.
– Все равно скучно. Н-да. Странно, что ты вообще выжил, – хмыкнул он.
Арни в ответ улыбнулся, но в этой улыбке сквозил безжизненный холод.
– Странно, что мы вообще все родились, – сказал он, и они на время умолкли.
Наконец Арни ткнул своим толстым пальцем в окно:
– Вон, смотри.
К первому подъезду медленно брела худенькая девушка. Она была облачена в узкие джинсы и застегнутую до горла толстовку, под которой угадывался выпирающий живот. В глаза бросались волосы, некоторые пряди которых были зеленого оттенка. За несколько метров до подъезда она торопливо накинула на голову капюшон.
– Она, – прошептал Рой, и глаза его заблестели, как у кота, заприметившего жирную мышь. – Она, кто же еще… Как там ее? Была…?
