– Ну, это просто запредельная наглость! – возмутилась Кейси. – Это они ее довели! Это неправильно.
Это было больше чем неправильно. Это было подло. Я представляла себе бедную Марту и то, как ей постепенно становилось все хуже и хуже. Я представляла себе, как никто не хотел ее слушать и верить. А почему никто не желал ее слушать? Потому что раньше она была худой, а потом неожиданно решила стать толстой. Да что там говорить про каждую из нас? Кейси слишком нравились девочки. Биби слишком нравились мальчики. Ви слишком часто думала о смерти. А я? За что меня сюда засунули? За то, что я слишком сильно похожа на собственную мать и это пугает моего собственного отца?
Произошедшее с Мартой, стало для меня последней каплей. Давайте ответим на вопрос – у кого на самом деле проблемы: у Марты или у ее родителей, которые хотят, чтобы их дочь была худой? У Кейси или у ее родителей-гомофобов? У Ви или у ее родителей, у которых нет времени или желания заниматься дочерью? У меня или у моего отца, у которого черт-те что творится в голове? Я возненавидела Ред-Рок с первой секунды, но не знала, как бороться и как противостоять взрослым. Я полагалась на помощь Ви в том, чтобы обманывать администрацию, Биби – в том, чтобы обхитрить Клейтон, а Джеда – в том, чтобы найти хоть что-то приятное. Но внутри меня, словно лава в вулкане, зрел протест. Это была не злость, а твердая решимость. Мне надоело, что мной управляют совершенно бессердечные взрослые, которые не заботятся о моем благе. Эти люди прятались в коконе выдумок и ложных представлений. Это у них были проблемы, а не у меня. Они были против нас, они о нас не заботились. Мы должны были сами заниматься своими делами и сделать так, чтобы нам стало хорошо.
Чтобы взять ответственность за свою собственную жизнь и поступки, я должна была измениться. Несмотря на то что я носила панковскую прическу, татуировки и любила играть на гитаре, я была самой обычной девочкой. Я не была плохой. Я слушалась родителей, когда их было двое, и продолжала слушаться отца после того, как исчезла мать. Я хорошо относилась к Билли. Я не принимала наркотики, не пила, не воровала и не делала никому ничего плохого. Я была честной, могла любить окружающих и хотела, чтобы меня любили. Я не была бунтарем, хотя администрация Ред-Рока считает совсем иначе. И я поняла, что, если хочу жить нормальной жизнью, то должна стать самой собой.
– Все это так ужасно и так невыносимо… – сказала Биби.
– Ненавижу их, – согласилась Ви. – Что же это происходит? Они должны нам помогать, но не делают этого. Они только вредят нам и называют это «терапией».
– Все это понятно, – согласилась Кейси, – и нет смысла все это в очередной раз констатировать. Вопрос в том, что мы можем сделать? Организовать побег?
– Достаточно, – произнесла я.
– Послушайте, – извиняющимся тоном заметила Кейси, – я просто участвую в мозговом штурме, мыслю вслух и предлагаю разные идеи.
– Я не о тебе. Достаточно. Хватит этой «терапии», от которой один вред и никакой пользы. Хватит ждать, что Шериф и Клейтон нас «излечат». Хватит рассчитывать на помощь родителей, которые не хотят видеть очевидное и игнорируют нас, у которых достаточно своих собственных проблем. Давайте изменим правила игры. Теперь мы решаем, что делать и как. Их игра закончилась, начинается наша партия.
– Ооо, мне нравится то, что ты говоришь! – воскликнула Биби и посмотрела на меня с одобрением. – Расскажи, какой у тебя план.
– Действительно какой, что именно ты предлагаешь делать? – спросила Ви.
– План у меня очень простой – закрыть это место раз и навсегда. Поэтому мы должны сделать все необходимое для того, чтобы это осуществить. И официально провернуть.
Глава двадцать вторая
Прошло два дня. И вот я встала ночью и вышла в коридор. Несмотря на то что я уже пару раз пользовалась ключом-отмычкой, я чувствовала – за мной наблюдают и в любой момент может появиться Шериф или мордовороты-охранники. Мои нервы были напряжены до предела, но я двигалась вперед. Я дошла до административного крыла и открыла одну из дверей. Я проползла по-пластунски, чтобы быть менее заметной для видеокамеры, если таковая оказалась бы в кабинете, добралась до телефона и сняла трубку. Лежа на полу, я трясущимися руками набрала номер Бет и Энсли. Пробило два часа ночи, и я была уверена в том, что они дома. В трубке послышались длинные гудки, на звонок никто не ответил, включился автоответчик.
– Привет, – сказала я еле слышно, – это Брит из Ред-Рока. Извините за звонок так поздно. Помните, вы говорили, что хотели бы прикрыть это заведение? Мы бы тоже этого очень хотели. Я попробую перезвонить вам через пару дней. Не обессудьте, но связываться с вами я могу только поздно ночью, поэтому, если возможно, ответьте на звонок.
Я повесила трубку и на секунду задумалась. Потом набрала номер Джеда. Тот тоже не ответил, и включился автоответчик. С замиранием сердца я прослушала его голос и после сигнала сказала: «Джед, это я, Брит. Ты дома? Возьми трубку. Прости, что так долго не писала. Я о тебе часто думаю. Я хочу вырваться из этого места, чтобы быть с тобой. Ты мой светлячок». Я на мгновение задумалась и прошептала в трубку: «Я тебя люблю. И хочу, чтобы ты это знал». Потом я положила трубку, выползла из офиса, вернулась в комнату и легла в кровать с радостным чувством от того, что сделала два важных звонка.
Через три ночи я снова выбралась в коридор и, молясь о том, чтобы меня никто не заметил, добралась до административного крыла. На этот раз Бет и Энли ответили на звонок. Они были рады меня слышать, но не могу сказать, будто они дали мне здравые советы по поводу того, что мы могли бы предпринять. Было стойкое ощущение: они смотрят слишком много голливудских фильмов, которые оставили в их психике неизгладимый след. Они предлагали взорвать школу, прорыть подземный туннель, чтобы выбраться на свободу, и захватить администрацию в заложники. Я в свое время видела много экшен-фильмов, но считала, что это красивый вымысел, хороший для киноэкрана, а не для реальной жизни. Я поблагодарила их за советы и попросила о помощи – найти и связаться с адвокатом, конгрессменом или журналистом, которым было бы интересно заняться нашим делом.
– Брит, Сент-Джордж – город очень маленький. Политики, адвокаты и журналисты находятся на севере, да и те в большинстве своем мормоны, и, следовательно, очень консервативны.
– А в городе есть какая-нибудь газета? – спросила я.
– Есть, но в ней пишут только о погоде и строительстве дорог, – ответила Бет.
– Все равно я хотела бы с ней связаться. Или с другой газетой.
– Может быть, вам поможет Скип Хенли? – спросила Бет.
– Кто это такой?
– О нет, Скип им вряд ли поможет, – послышался в трубке голос Энсли.
– Объясните мне, кто такой Кип Хенли? – попросила я.
– Не Кип, а Скип Хенли. Раньше он был известным журналистом, писал о войне во Вьетнаме, о Никсоне, о Уотергейте. В общем, популярный мужчина. Он даже получил Пулитцеровскую премию. Но лет десять назад Скип отошел от дел, причем со скандалом. Он написал статью о коррупции в сфере госзакупок и отказался раскрывать источники, предоставившие информацию. Был суд, он проиграл, и ему даже дали небольшой срок. После этого он в знак протеста ушел с работы. Сейчас он иногда выступает с лекциями в местном колледже, а все остальное время разводит лошадей на своем ранчо.
