У подъезда широкая лавка, в старину там просиживали
вечера старухи и перемывали кости проходящим, но эти времена ушли, теперь там
пьяные в дым подростки, даже лавка пропахла травкой, блевотиной и сгустками
выплюнутой жвачки.
Тротуар, и газон конечно же, загажен и усыпан осколками
битого стекла. Это чтоб никакие гады не нажились, сдавая бутылки, и чтобы
собаки калечились и скакали на трех лапах, жалобно повизгивая и орошая асфальт
красными каплями. Потому что собак могут заводить только буржуи, их же кормить
надо, а где лишние деньги взять, и так на водку не хватает.
Вообще-то газон можно назвать газоном только по его
географическим координатам: травы намного меньше, чем окурков, оберток от
мороженого, выбрасываемых из окон всех этажей презервативов, огрызков яблок и
прочего мусора.
Наш дом не самый бедный, все-таки бизнес-класса, он в центре
крохотного зеленого пятачка, еще и обнесен забором, так что здесь условно
чисто, если сравнивать со всеобщей мусоркой, но, едва я вышел за ворота, в
ноздри ударил смрад. В канаве, наполовину заполненной тухлой водой,
разлагается труп не то кошки, не то мелкой собаки. Утоптанная до плотности
камня земля усеяна зелеными стекляшками с острыми краями.
Приходится идти через настоящую свалку, мусорные баки не
убираются месяцами, ветер вместе со смрадом разносит обрывки бумаги, газет,
обертки, а железные ящики давно похоронены под горами мусора, с ходу и не
отыскать. Вспомнился анекдот: зимой старый еврей просыпается, а в квартире
тепло, потрогал батареи – горячие, чуть не обжегся, включил воду –
чуть не ошпарился, включил свет – горит, газ – идет, на улицах чисто,
мусор убирается вовремя… В ужасе кричит жене:
– Сара! Коммунисты к власти вернулись!
Но коммунисты с их железной властью уже не вернутся,
понятно, зато демократия с русским лицом – это такое непотребство, что
ничего более отвратительного и угнетающего я еще не видел.
Огромное серое здание, похожее на поставленную стоймя
железнодорожную цистерну, но с окнами-бойницами, как в старинной крепости,
приближается, оно всего в двух кварталах от моего дома, в окошках поблескивает
свет фар. Восьмиэтажный гараж, моя машина на втором, да и то, помню, первую
неделю взбирался по крутой спирали пандуса с выпученными от напряжения глазами:
страшно, что задену стену, и не то беда, что машину поцарапаю, но позор
какой!.. Для мужчины нет ничего хуже, чем признаться в неумении водить машину.
Пожалуй, хуже только… нет, даже это не так позорно, а вот если сел за руль, то
будь добр показывай класс!
– Привет, ребята, – сказал я на входе.
– Здравствуйте, Борис Борисович, – ответил охранник.
Из будочки выглянул еще один, тоже заулыбался и взял под
козырек:
– Слава России!
– России слава, – ответил я автоматически и пошел по
лесенке на второй этаж. Отмечаться не стал, как делает большинство: когда год
назад этот гараж только начали строить, я выкупил место. Таких, как я,
набралось едва ли с десяток, остальные арендуют. Собственно, я выкупил не за
свои деньги, но председателю партии РНИ, Российской Национальной Идеи, надо
быть достаточно солидным, чтобы по звонку какого-либо чиновника не могли лишить
койкоместа его машину.
У моей красотки от радости засветились глаза, тут же
погасила, все-таки солидная машина, опель-астра-купе, не жигуль какой-то
приблудный, но все равно по молодости любит носиться по московским дорогам,
спасибо мэру, нигде в России нет таких широких, новеньких, отремонтированных,
хотя, конечно, загажены по самое некуда, уже совсем не по-европейски.
– И я тебя люблю, – заверил я. – Ты мое чудо.
Выехал из зала, вылез, загородив машиной узкий проезд,
закрыл железные ворота вручную, никак не поставят автоматику, жлобы, снова сел
и погнал по спирали вниз. Во дворе уже дожидается сопляк на красной хонде,
чей-то сынок, у нас только одна колея, и если машина поднимается или опускается
по пандусу, остальные терпеливо ждут.
Охранник, уже новый, тот успел смениться, в сторонке лениво
треплется с обшарпанной девкой. Я посигналил в нетерпении, он еще
некоторое время говорил, потом повернул голову, окинул меня взором полного
хозяина, сволочь ленивая, перед бабой выпендривается, снова повернулся к ней. Я
просигналил снова, опустил стекло и крикнул:
– Эй, парень! Хочешь, уволят через пять минут?
Он улыбнулся девице, извини, приходится пока что заниматься
этими придурками на дорогих машинах, но потом я себя покажу, все они поймут,
кто здесь хозяин, всех прижму к ногтю… мечта каждого уборщика, сделал два шага
к будке и нажал кнопку. Шлагбаум медленно пополз в сторону. Закипая, я вырулил
на дорогу, проехал пару сот метров, вынужденно остановился, давая дорогу
отморозкам: моя дорога главная, а они прут на скорости за сто километров в час,
но не идти же на столкновение? Хоть машина и застрахована, и подушки
безопасности в порядке, даже не поцарапаюсь, но кому нужны эти дорожные
разборки, опоздания на встречу… Скоты, на это и рассчитывают.
Я вздохнул несколько раз глубоко, заставил себя
успокоиться, нельзя так, я же только-только выехал, и уже адреналин разрывает
вены, как две капли никотина хомяка, повел машину по всем правилам, но, видимо,
впереди нет и следа гаишников, все прут на такой скорости, что обалдеть: сам
иду уже под сто двадцать в час, а мимо шмыгают, как пули…
Перед въездом на Окружную часть сбилась в правый ряд, в одну
линию, и ползут потихоньку гуськом, тут же нашлись ловкачи, примчались на
скорости и попытались влезть слева в очередь. Я наблюдал, закипая, как двое
все-таки сумели там впереди втиснуться, еще один на раздолбанном жигуленке
попробовал влезть передо мной: машину притирал так плотно, что еще на
сантиметр – и коснемся бортами. В голове мелькнуло злое, что вот
сейчас чуть поверну руль влево, легкое столкновение, я этого гада поставлю на
бабки, любой видит, что я прав, а этот гад нарушил, но вместо этого я коснулся
кнопки стеклоподъемника, пристально посмотрел на водилу.
За рулем молокосос, рядом девица с выпадающими из выреза
отвислыми сиськами, на заднем сиденье весело орут еще двое, то ли самцы, то ли
самки, не разберешь этих унисексистов. Или унисексисток.
– Козел, – сказал я громко и холодно, чтобы в голосе
звенел металл. – Куда прешь?..
Он сделал вид, что не слышит, у него там орет радио, по всей
Окружной слышно, тогда я в самом деле вскипел, взялся за руль обеими руками,
приготовился крутнуть влево, задержал дыхание и… повернул руль. Жигуленок за
мгновение до столкновения резко отпрянул, я выровнял машину, продолжаем
медленно двигаться, парень поспешно придержал машину, лицо уже серьезное,
сбледнул даже. Все-таки ас, классный водила. Я чувствовал, что он краем
глаза замечает малейшее мое движение, и потому я демонстративно подготовился к
столкновению, а когда повернул руль, козел уже был готов и повернул на секунду
или даже долю секунды раньше.
Охренели, мелькнуло в голове злое. Даже победа в этой
схватке уже и не победа, слишком уж большое унижение, у меня опель последнего
выпуска с затемненными стеклами, по традиции считается, что на таких бандиты, а
эти отморозки на жигуленке хрен знает какого допотопного года, еще броневик
Ленина помнит, но не сдрейфили, этот сопляк боролся… куда мир катится?
