* * *
Размышляя о своем нанимателе, Харт тем не менее успел переодеться и привести в порядок свои волосы. Парик он не носил по причине скудости средств и наличия собственной густой шевелюры.
Притворив дверь в каюту, Харт легко взбежал по узкому трапу на палубу, где размещались каюты капитана, господина Абрабанеля и его дочери.
Когда он вошел в кают-компанию, как раз подали первую перемену: куриный суп с горошком и огурцами и говяжье жаркое с маринадом.
Принеся извинения за опоздание, Харт занял свое место в конце стола, как раз по диагонали от мисс Элейн, которая одарила его ласковым взглядом. Взгляд этот был ловко перехвачен Хансеном и Абрабанелем, не вызвав восторга ни у одного, ни у другого.
Впрочем, мысли представителя Вест-Индской компании витали сейчас в совсем иных сферах, хотя Давид Малатеста Абрабанель отнюдь не был прекраснодушным мечтателем и увидеть в нем ангела мог только очень предвзятый человек. Уильям Харт был как раз из таких, и посему у дальновидного коадъютора имелись на него кое-какие виды. По складу характера тот терпеть не мог сумасбродов, скитающихся по миру в поисках сомнительных приключений. Уильям Харт в его глазах был одним из таких вертопрахов, не заслуживающих ни малейшего снисхождения, и лишь собственные тайные планы заставляли Абрабанеля разыгрывать перед юношей роль щедрого покровителя.
Это было вполне в его духе – лицемерить, изображая чувства, которых не было и в помине. То же самое действо, призванное скрыть истинные намерения коадъютора, продолжало разыгрываться им теперь и перед капитаном.
Джона Ивлина обмануть было труднее, но это и не было обязательным условием – капитану было достаточно сделать вид, будто он обманут, – это означало бы, что он принимает правила игры. А правила были не совсем обычные и нуждались в уточнениях, которых Абрабанель давать никому не собирался.
– Заранее прошу прощения за скудость наших обедов. Мы в походных условиях, количество провианта ограничено, посему наше меню не будет отличаться особой изысканностью, к которой, безусловно, все присутствующие привыкли в обычное время, – произнося это, Абарабанель по очереди оглядел присутствующих, надеясь, что они по достоинству оценили его юмор.
Но удовольствие ему доставила только физиономия Харта, чьи скулы залил бледный румянец, а желваки напряглись. Еще бы! Уж Харт точно в своей жизни не ел ничего лучше черничного пудинга, бобового супа и жесткой, как ботфорт мушкетера, баранины.
Элейн в ответ на тираду отца посмотрела на него с грустным упреком.
Хансен рассмеялся, обнажив ряд великолепных зубов, и подлил себе еще из супницы.
Джон Ивлин же сидел за обедом по левую руку Абрабанеля. Его лицо по обыкновению было угрюмо, и по нему невозможно было разгадать истинного настроения капитана. Но Джо Ивлин, равнодушно поглощая суп, на самом деле думал о том, что напрасно этот пройдоха радуется, воображая себе, будто провел его. Ему, так же как и капитану, понятно, что пускаться на подобной посудине через океан несколько рискованно, особенно с государственной миссией. Но выбор судна компания оставила за собой, и в итоге мы имеем, что имеем.
Джон Ивлин не счел необходимым проявлять упорство в данном случае. Идти через Атлантику на трехмачтовом флейте, оснащенном двумя десятками легких пушек, было не слишком умно. Правда, сезон ураганов уже кончился и вероятность попасть в бурю была не слишком велика, но вот нарваться на жестокого испанца или на пирата-англичанина, который не слишком обращает внимание на то, что болтается у вас на флагштоке, было вполне реально.
Словно в ответ его мыслям, Абрабанель, отложив ложку и поглядывая то на Харта, то на Ивлина, воскликнул:
– Право, я доволен, очень доволен этим судном. «Голова Медузы» прекрасно идет, ей и носовая качка нипочем. Правда, Харт?
– М-м-да, – ответил Харт, едва проглотив суп. – Мне кажется, она прекрасно держится.
– А что думаете вы, капитан?
– Корабль и в самом деле неплох, сэр, – сдержанно заявил тот, хмуря при этом брови. – Командой я тоже доволен. Даст Бог, доберемся до Барбадоса в срок и без приключений. Но по нынешним временам я бы все-таки предпочел плыть на линейном корабле флота Его Величества. Тогда моя душа была бы перед вами чиста, сэр.
– Не беспокойтесь о своей душе, капитан! – посмеиваясь и потирая руки, Абрабанель сам подлил себе немного вина. – Иногда скромный вид приносит большую выгоду, нежели непобедимая армада. Во всяком случае, внимания он привлекает куда меньше...
– Нет, я решительно уверен, что наше плавание будет благополучным. Страны наши заключили теперь мир, испанцы, кажется, угомонились, и даже ужасный Морган, говорят, перешел на службу к Его Величеству. Чего же нам бояться?
– Не бояться, сэр! – капитан звякнул приборами, приступая к жаркому в маринаде. – Но опасаться на воде необходимо! Только глупцы выходят в море без опаски. Надеюсь, вы понимаете, что я хочу сказать?
Давид Абрабанель опять засмеялся, и его прищуренные глазки остановили свой взгляд на лице Уильяма Харта, лицо которого приняло мечтательное выражение.
– Кажется, наш молодой друг именно таков, капитан! – игриво заметил Абрабанель. – Нет-нет, я отнюдь не хочу назвать вас глупцом, дорогой Уильям! Но ваша жажда приключений написана у вас на лице. Еще недавно вам хотелось поскорее услышать плеск волн, скрип мачт и крики чаек, не правда ли? Сказать «прощай» родимому берегу и пуститься в неизведанное очертя голову и без сожалений – не так ли? О, я вас отлично понимаю! Эта прекрасная пора безрассудных надежд и предвкушений! Увы, ее уже не вернуть! А теперь вы, видно, мечтаете о неизведанных островах... Как я вам завидую, мой юный друг! Ведь у нас, стариков, уже ничего не осталось, кроме забот, и мы смотрим на мир совсем другими глазами.
Уильям невольно вспыхнул под внимательным смеющимся взглядом Абрабанеля. Ему хотелось ответить банкиру с достоинством зрелого, видавшего виды человека, но, как назло, в голову ему ничего достойного не приходило, и он был вынужден промолчать, как бы полностью соглашаясь с характеристикой, которую косвенно выдал ему работодатель.
– Мне кажется, отец, и вам не чужда некая авантюрная жилка, в противном случае вы сами ни за что не пустились бы в столь опасное предприятие, – голос у Элейны был мягкий и бархатистый, совсем не свойственный грубым голландкам.
Уильям горячим взглядом поблагодарил свою неожиданную заступницу.
К счастью, капитан в этот момент перевел разговор в другое русло.
– Простите, сэр! – сказал он, утирая губы салфеткой. – Мне придется немедленно вас покинуть. Я уже похвалил команду, но боюсь, что эти мошенники могут расслабиться на ветерке. Я должен проверить курс.
– Конечно, – кивнул Абрабанель. – Это прекрасный пример того, что я называю верностью своему долгу, дорогой Уильям! И как раз это я подразумевал, когда говорил о заботах, связывающих нас, точно путы на ногах лошади, пасущейся на зеленом лугу! Вокруг нее сочная трава, нежнейшие цветы и вообще благодать божья, но она не может никуда ускакать, потому что стреножена... Гм, однако я также должен вас покинуть. Под приглядом такого ответственного человека, как наш бравый капитан, дела на судне идут как нельзя лучше, а у меня еще бумаги...
