– Пойдешь к нему, передашь вот это. Только так, чтоб знали трое – я, ты и он. И сам в ларец не лезь! Понял?
– Чего ж не понять… Когда идти?
– Сейчас. – Глаза князя смотрели строго и почему-то насмешливо. – Выполнишь – награжу, не сможешь – накажу!
Невид шел домой, держа завернутый в овчину ларец, и гадал, почему князь выбрал для такого поручения именно его. Решил – потому, что плесковский. И вдруг заметил, что за ним топает здоровенный варяг. Невид попросту испугался:
– Ты… чего это ты?
Тот пожал плечами:
– Князь велел охранять тебя.
– А-а… – протянул Невид, не зная, радоваться или печалиться такой княжьей заботе.
Варяг отправился с Невидом и в Плесков. У него была своя лошадь не хуже невидовской, мало того, дружинник посмел советовать боярину не надевать хорошей шубы, лучше взять скромный тулуп! Невид взъярился:
– Не тебе меня учить!
Тот пожал плечами:
– Я предупредил…
Почему-то от его усмешки боярину стало не по себе, и он велел собираться еще троим своим холопам повыше ростом и покрепче плечами. Варяг, выделенный князем, снова усмехнулся:
– Тебе нашей защиты мало?
Глава 40
До самого волока добрались по замерзшему Днепру быстро, там пришлось немало потрудиться, пробираясь по заснеженному лесу, хотя дорога была наезженной, но прошедший ночью густой снег наделал основательных сугробов.
Как ни старался Невид проскочить до Ловати за день, не успели, пришлось ночевать в лесу. У боярина росло беспокойство, хотя вокруг было достаточно охраны, все чудилось, что нападут. Он пристроился у огня, закутавшись в тулуп, прижимая к себе драгоценный ларец. Тот же варяг, его звали Эйнаром, подсел ближе, посоветовал:
– Ты бы, боярин, поспал чуток, нам завтра весь день идти, чтоб на Плесков свернуть.
– Зачем сворачивать? – насторожился Невид. – До Ново Града пойдем, а там к обозу пристанем.
– Какому обозу?! – возмутился Эйнар. – Тебе велено идти одному и тайно.
Невид с тоской вздохнул и оглянулся вокруг. Не слишком уютно было в темном лесу даже под варяжской защитой.
На следующий день они действительно свернули, не доходя до Ильменя. Что-то не давало покоя Невиду настолько, что он вдруг решил заглянуть в ларец. Отвернувшись от всех, он осторожно поддел ножом крышку, стараясь не оставить следа. Удалось. Невид с бьющимся сердцем заглянул внутрь: все же выведывал княжью тайну, и в ужасе замер – ларец был пуст! Мысли боярина заметались, он пытался осознать, зачем Олег отправил его с пустым ларцом в такую даль? Уже понимал, но не верил собственному пониманию.
Над ухом раздался насмешливый голос варяга:
– Тебе ж велено не открывать? Ай-ай-ай!..
Невид закричал-заверещал, призывая своих, и почти сразу затих, удушенный наброшенным на шею кнутом. Один из Невидовых холопов, возница, осознав угрозу, бросился в лес, петляя, как заяц. Двое других взялись за оружие. Они оказали достойное сопротивление варягам, но двоим против троих пришлось туго. И те, и другие были хорошо вооружены, биться умели, но варяги изготовились быстрее, потому один успел нанести холопу упреждающий удар, сильно поранив руку ниже кольчужной брони.
Эйнар крикнул:
– Бросай оружие! Князь велел!
Холопы, уже хорошо осознав, что в живых их вряд ли оставят, не подчинились. Им мог бы помочь третий, удравший в лес, у него за спиной был лук, а в туле полно стрел, но возницы и след простыл. Кони топтались по едва наезженной дороге, увязая в рыхлом снегу.
И тут им навстречу показались еще трое всадников, один из холопов закричал, подзывая:
– Нашего боярина убили! Помогите!
Всадники одеты недружинно, скорее просто чья-то охрана. Подскочили быстро, в бой ввязались, да только на стороне варягов. Эйнар успел, в свою очередь, крикнуть:
– Боярина Невида тати убили! Бей их!
Варяга послушали больше, чем холопа, и скоро все было решено. Глядя на порубленного холопа, Эйнар покачал головой:
– Тебе ж сказали, чтоб бросал оружие…
Он попросил встречных довезти убитого боярина до ближайшей веси, дал денег, чтоб похоронили с честью, а сам с товарищами бросился догонять сбежавшего возницу. Негоже оставлять в живых ненужного свидетеля. Тот с перепугу ломил по лесу так, что следов и искать не пришлось. И догнали быстро. Возница сопротивления почти не оказал, был бит первой же стрелой, пущенной варягом. Стрелу потом аккуратно выдернули, а самого бедолагу оставили.
Олег мерил тяжелыми шагами свою ложницу, ему было не по себе, вспомнил пророчество волхва про смерть сыновью. К чему это? Знать бы… Сам себя остановил – и что? Даже если знать будет, то что? Изменить нельзя… Или можно? Почему-то никогда не спрашивал, надо спросить, только некогда. Ладно, после похода.
Мысли вернулись к тысяче дел, которые предстояли в ближайшее время. Тоску князя-отца вытеснили заботы князя-воина. Он был отцом не только двух человек – Ингоря и Олега, он был отцом Великой скуфи, собранной по славянским землям, где каждый воин чей-то сын, брат, муж, отец. Он не имеет права думать только о своих сыновьях, сейчас он должен думать о тех тысячах, что пойдут по его воле на Царьград и могут по его же воле погибнуть, если он ошибется. И гибель каждого, даже самого простого, дружинника станет горем для кого-то, ждущего его дома.
Таких мыслей никогда не понимал Ингорь, как может воевода жалеть своих воев?! А самому Олегу они стали приходить в голову после долгих сидений у пламени на капище. Раньше Рольф тоже не жалел погибших, такова судьба, они отправлялись в Валгаллу, если были героями, или просто исчезали, если оказывались слабыми.
– Старею? – сам себя спросил князь.
Если бы его мысли слышал Карл, тот ответил бы:
– Мудреешь.
Старый франк тоже говорил, что ценен каждый человек. За это его недолюбливал Ингорь. Мысли князя вернулись к старшему сыну. Ах, если б можно было сказать ему, кто отец! Ничего, вот победят Византию, привезет Олег огромную дань, тогда и скажет. Если вернутся с победой, то Ингорь будет гордиться отцом, обязательно будет…
Рассвет застал князя все еще вышагивающим по ложнице. Слышавшие его шаги дружинники решили, что князь просто переживает за начало похода. И то верно, не к древлянам дань собирать идет, на греков собрались…
Олег позвал к себе Хореня. Тот уже научился не загадывать, зачем понадобился, за столько лет привык к самым неожиданным поручениям. Так и на этот раз. Князь отправлял его… к болгарскому царю Симеону. И еще к одному привык Хорень – не ломать голову над тем, почему Олег что-то делает, хорошо знал, что поймет позже. Одно спросил:
– Разузнать что? Или договориться?
