Олег рад, что дружина цела, что очередных данников под себя взял, а Ингорю скучно, где же сеча, где звон мечей? В глубине души считает он наставника своего немного трусом. Хотя и крупный Олег, и на мечах бьется лихо, и силищи много, а воевать почему-то не хочет. И его, Ингоря, возле себя, как малое дите, держит. Сколько раз уж мечтал Ингорь, лежа без сна, что вот скоро уже повзрослеет, сам править станет, пойдет в поход на Византию, как Аскольд ходил… Вот еще чуть-чуть, и скажет Олегу, что хватит, готов сам княжить… Но утром видит Олега, чувствует на себе его пронзительный взгляд, слышит разумные речи, понимает, что князь всегда прав, словно знает все наперед, и опускает глаза, бормочет: «Да, княже…»
На княжий двор с улицы донесся какой-то гомон. Ингорь тревожно вскинулся, но люди во дворе вели себя спокойно. На вопрос, что за шум, дружинник ответил полусонным голосом:
– На капище снова какого-то бога повезли…
Это возмущало Ингоря страшно. Как может князь свозить в Киев божков всех подвластных племен?! Зачем?
Однажды уже говорили о том, Олег объяснил, что ставит их всех вместе, чтоб видели, что все ровня.
– Какая ровня? Ты их завоевал, они тебе дань платят!
– Ингорь, у славян заведено почитать тех богов, на земле которых находишься.
– Ну и почитали бы себе. Зачем же в Киев на холм везти?! – не мог угомониться княжич. А старший князь терпеливо втолковывал, что мало людей завоевать, подчинить, надо еще и в своих союзников притом обратить. Для того и идолов свозят в общее капище, чтоб молились вместе, чтоб не чувствовали себя хуже других, чтоб видели, что их богов уважают. А раз богов чтят, не сбросили, не повергли, значит, и самих людей тоже.
– Пусть видят, что я считаюсь с их богами, уважаю их веру…
Вот и стояли на киевском холме привезенные с дальних капищ древние идолы. А про князя народ говорил, что он Верховный волхв, и верил в князя не меньше, чем в самих идолов.
Только одного не было на киевском капище – Чернобога. Навсегда запомнил Олег то, что рассказывали ему волхвы еще в Ново Граде, не трогал Чернигов, не пытался попасть к святилищу на Болдиной горе…
Олег напоминал, что молодому Ингорю Ярилой бы интересоваться не мешало. Княжич только плечом дергал, Ярило – бог любви и страсти человечьей и всего живого. Молодые в Ярилину ночь всегда жгли костры на пригорках и миловались, считалось, что в такую ночь все меж собой женихи и невесты, потому ласка не возбранялась. Славяне верили, что Ярила на зиму уходит, даже хоронили его – состарившегося, плешивого, а весной снова вернется. «И чего в том хорошего?» – спрашивал Ингорь. Старший князь хохотал:
– Девку себе найди на такую ночь по душе, тогда и узнаешь, что хорошего!
Олег даже попробовал свозить Ингоря к Ярилину святилищу на Ярыни, что у древлян. И день для того выбрал лучший – когда славили бога плодородия, бога всего живого, бога молодых. Туда со всех концов славянских земель собрались молодые парни и девушки поклониться. Где-то Ярилой наряжали парня, где-то молодую девицу, но всегда они сидели на белых конях и в белой одежде, украшенные ржаными колосьями, венками цветов…
Князя и особенно княжича, конечно, сразу заметили, и хотя на этом празднике все равны, на Ингоря стали заглядываться молодые девушки. Сначала он смущался такого внимания, хмурил брови и даже краснел, но всеобщее веселье и молодой задор вокруг сделали свое дело – княжич тоже заулыбался. Олег с удовольствием смотрел на сына, вот чего ему не хватает – молодого задора, блеска в глазах, румянца на щеках. Князь постарался держаться в стороне, чтобы не мешать Ингорю, тот, казалось, и забыл о нем. Все верно, так и нужно, когда празднуют бога любви, старшим не место.
Пришло время выбирать себе молодого Ярилу, наряжать его, чтоб возглавил шествие. И тут точно кто подсказал, выбрали княжича! Ингорь смутился, пытался отказаться, но его больно ткнул в бок молодой дружинник князя:
– Нельзя отказываться, княжич! Обидишь.
Олег с удовольствием смотрел на сына, одетого в белоснежную рубаху, в венке из колосьев с вплетенными туда цветами, сидящего верхом на белом коне. Стало понятно, что совсем не слаб тот и не хил, что высок ростом, статен и широк в плечах, отцовская стать брала свое, пробиваясь со временем сквозь материнское. Глаза князя довольно блестели, он не сразу заметил внимательный взгляд Карла, который тот переводил с отца на сына. А когда увидел, смутился, крякнул:
– Вырос княжич, а?
Карл, который вдруг понял, насколько похож Ингорь на самого князя, не смог ничего ответить. Олег вдруг предложил:
– Пойдем, расспросим про Ярилу.
Наставник княжича согласился, пусть Ингорь побудет один, без присмотра, который ему надоел, пусть поиграет молодое ретивое.
Им рассказали, что Ярынь – любимое место Ярилы, хотя его святилища по всем славянским землям стоят. А поставили его здесь давным-давно, когда далекие предки еще шли с Дуная. Тяжело перешли Угорские горы, потеряли почти весь скот, и нечем было детей кормить, многие погибли от болезней. Тогда попросили бога Ярилу, чтоб помог им. И тот помог – силой любви все живое вдруг приплод дало. И детей народилось больше, чем людей погибло, и весь скот приплод дал, вся птица, а посевы завалили урожаем… С тех пор в древлянской земле чтят Ярилу – бога любви, рождения, продолжения всего живого.
Карл удивился:
– А я слышал, что хоронят его потом?
– И то верно. Ярило – бог яри, если его не хоронить, то он заселит всю землю своим приплодом, опутает корнями, побегами, стволами. Жить негде станет. Вот и хоронят Ярилушку до новой весны, когда его снова встречать будем.
– А не обидно это богу? – Карлу до всего надо докопаться, он не оставит в покое, пока не расспросит. Олег покосился на волхва, как бы не обиделся на глупые вопросы. Но кудесник только улыбнулся одними глазами, пусть спрашивает, это хорошо, когда знать хотят.
Молодежь оглядывается на все цветущее и радующееся жизни вокруг и сама радуется. Это время, когда миловаться не возбраняется, старшие понимают молодой зов, понимают Ярилину силу, помнят себя в молодости… А если забыли, так Ярила всем напомнит, на то он и бог любви и жизни.
Где был княжич той ночью, Олег не расспрашивал, незачем. Только с первыми лучами солнца Ингорь вернулся точно хмельной, глянули старшие на него понимающе, а друг на друга с улыбкой. Хорошо, что привезли княжича к молодым на праздник, нечего ему среди взрослых дружинников сидеть.
Олег брал с собой Ингоря на торжище еще в Ново Граде, но тот был слишком мал и помнил только, что шумно, людно и непонятно. И в Киеве старший князь старался показать княжичу, чем живет торг.
Кого и чего здесь только не было! Русские купцы развешивали и раскладывали скору, мех искрился на солнце, переливался, манил запустить в него пальцы, прижаться щекой.
Греки предлагали ткани, тонкие, почти прозрачные. Осторожно выкладывали на яркое сукно драгоценные камни, брали их толстыми пальцами с рыжими волосками на верхних фалангах, поворачивали, чтобы побежали от граней солнечные зайчики во все стороны. За игрой света завороженно следили не только раскрасневшиеся на морозе боярыни, но и купцы с севера. Женщинам хотелось, чтоб купили, а купцы прикидывали возможный барыш от перепродажи.
