– Твое дело.
Сестра возбужденно зашагала по ложнице, бормоча:
– Нет, не верю… Здесь его сын… Он не мог оставить Ингоря… и меня… одних… Не мог…
Князь хмыкнул, выпрямляя ноги в темно-красных кожаных сапогах, Ефанда почему-то подумала, что подошвы у Рольфа тоже красные.
– Что Ингорь мой сын, а не его, Рюрик знал давно. – Он жестом остановил вопль сестры и продолжил как ни в чем не бывало: – Геррауду со славянских земель нужна была только дань, он и получал. За такую дань не то что Фрисландию, всю империю Карла купить можно!
Покосившись на Ефанду, Олег досадливо поморщился:
– Не ной! Для тебя же лучше. При Рюрике тебе княжьей власти не видать, отправил бы в Ижору или еще куда подальше!
Ефанда уже немного пришла в себя и осторожно поинтересовалась:
– А как же поход с дружиной и его гибель?
Минуту Олег молчал, изучающе глядя на сестру, точно прикидывая, стоит ли открывать ей секреты, потом вздохнул и пробормотал:
– Да не было там Геррауда… Без него обошлись…
– А… а ты обещал курган насыпать по весне? Про гроб золотой говорил?
Если б не ночь, Ново Град услышал бы раскатистый хохот нового правителя:
– И курган будет! И гроб золотой, если нужно, тоже! Не пожалею.
Он устало поднялся и уже у двери добавил:
– Рюрик был хорошим конунгом, сильным. Курган большой насыпем и тризну справим. А князь теперь твой сын Ингорь.
Ефанда осторожно поправила:
– Наш сын…
Глаза князя стали жесткими:
– Твой сын! Твой и Рюрика! Не вздумай кому сказать, что мой! Не время!
Глядя в спину брата, скрывающегося в дверном проеме, сестра в полной мере осознала опасность, которой подвергалась всего секунду назад. Рольф жесток, если она встанет у него на пути к власти, то будет уничтожена. И все же он прав, не время говорить вслух, кто отец Ингоря, и так с трудом поверили, что Рюрик мальчику Ново Град оставил.
На свое счастье, маленький князь крепко спал в своем углу, не слыша ни слова из беседы. Пройдет очень много лет, прежде чем он поймет, кто его отец в действительности, но так и не оценит, что без тогдашнего заступничества Рольфа-Хельги-Ольга, будущего Вещего Олега, не только не стал бы князем, но и до Ижоры бы не добрался! Словене еще не забыли убийства Вадима Храброго и его сторонников.
Главной заботой Олега были не столько славяне, сколько сын Ингорь. Рюрика уже давно нет на свете, можно и сознаться, кто его отец в действительности, но Олег боялся. Большой и сильный, он боялся признаться сыну, что не так крепка его родословная, что он не из рода Скъельдунгов, вот и вел себя как воспитатель.
Лучшего наставника было бы трудно и найти, если бы Олег не жалел Ингоря. Видно, тайно сознавая, что повинен в его хилости и болезненности, он слишком оберегал мальчика, позволял ему не делать того, что сразу не получалось. Умный и требовательный со всеми, Олег был слабым с Ингорем, не на пользу мальчику.
Рюрик оставил Ефанде с Ингорем в вено только Ижору, а Олег хотел все Приильменье, да и не только. Его власть вызывала у словенских бояр пока глухое ворчание, которое могло в любой момент перерасти в бунт. Хотя Олег и не обижал самих словен, чудь, да весь, да кривичей, но нашлись недовольные жесткостью правления, такие всегда бывают. Нашлись не только среди бояр, всем хорош не будешь, вот и ворчали старшие, исподволь готовясь повернуть недовольство своих холопов против самовольно правившего князя. Ингорь мал и слаб, такого скинуть недолго, если б не боялись самого Олега, не усидеть бы Рюриковичу в новоградском детинце и дня.
Олег чуял это ворчание длиннобородых бояр, которым главное – своя власть. Рюрика позвали, чтоб на время их рассудил, чтоб глаза не выцарапали, доказывая, кто более права на княжение имеет. Но Рюрика на свете уже нет, а сын слаб, вот и снова подняли бояре головы, приглядываются к нему, Олегу, мол, власть себе забрал бесправно.
А он, Олег, уже чувствовал, что это его земля, словно на ней родился, проникся князь духом славянским, полюбил эти леса да реки, поля да холмы… Не мыслил себя без этой земли, да и ее без себя. Как такое боярам докажешь? Им все одно – не твоя власть должна быть. А Ингорь мал, чтобы на княжение посадить да просто при нем жить. Вот и ломал голову Олег, как быть.
Снова топтал знакомую дорожку к святилищу князь, хотя и не было его волхва, приходил сюда точно за советом, с пламенем говорил, как с человеком, и понимал, что открывается что-то. Видел, что наблюдает за ним седой старик, но не подходит.
Глава 21
Олег не только в Ново Граде порядок наводил, от него купцы по всем землям ходили, как Раголд, а вернувшись, рассказывали, что где видели да как народ живет. Князь таких поощрял, давал товары на продажу, только потом спрашивал строго, чтоб не просто пересказывали сказки, что от других слышали, а сами все разведывали. Толк от этого был великий, Олег, сидя в Ново Граде, знал много и про Византию, и про хазар, и даже про франков. Прибился к нему, помимо Раголда, еще и франк Карл, чем занимался в жизни – непонятно, только умен был очень и знал много. Олег приставил его к Ингорю, чтоб развлекал рассказами своими про королей да князей иноземных. Одного требовал, баек не сказывать, но и жестоких слов тоже не говорить. Хотелось ему, чтобы Ингорь уже в раннем детстве понял, что власть княжеская не игрушка, что от княжьего решения многое зависит. Понимал ли мальчик? Вряд ли, но рассказы Карловы слушал с интересом.
А вот ездить с наставником по лесам да полям не любил, сколько ни показывал ему Олег, как красива земля славянская, не нравилась она Ингорю. Зря князь возил его в дубравы да боры, зря показывал глухариные токовища, заставлял слушать кукушку, глядеть, как плещет рыба в воде за бортом лодьи, зря приминал рукой траву-мураву, чтоб присел на нее мальчик, того больше увлекали рассказы о военных походах и жестоких битвах воинов. Сначала Олег сердился, считал, что это Карл не то Ингорю пересказывает, но потом сам послушал, что учитель говорит, и понял – не в Карле дело, просто сын не в отца пошел, это для Олега важно, чтобы не только мечи звенели, но и жизнь на земле была. Карл успокаивал, что мал еще Ингорь, что перерастет, мол, сам Олег не сразу жизнь вокруг себя замечать стал, сначала по морям вместе с Рюриком побегал да людей побил. Тем более что у Ингоря отец так и остался варягом, не сумел стать славянским князем. Хотелось Олегу крикнуть, что он отец, но не мог.
Сам мальчик очень гордился тем, что сын Рюрика из рода Скъельдунгов, как-то в запале даже крикнул Олегу, что тот никто, простой варяг, а он-де потомок Одина! Эти слова полоснули князя по сердцу хуже меча, но смолчал. Подумал, что повзрослеет Ингорь, станет мудрее, тогда поймет, тогда и откроется ему отец. Все казалось, что мал еще, что неразумен молодой княжич.
Князь Олег словно и забыл, что он варяг, перенял славянские обычаи, а главное, почитал богов славянских. Никогда такого не видели, чтоб пришлый, тем паче князь, интересовался местными обычаями. Но Олег расспрашивает, а поучиться есть чему. Древняя мудрость открыта славянам, тем, которые своих обычаев не забыли. Главная же мудрость – у волхвов, они хранители. Может, потому князь все чаще на капище ходит, подолгу с волхвами беседы ведет?
