На следующее утро, 23 октября, под окнами гостиницы уже нетерпеливо били копытами маленькие, но полные силы и огня испанские лошадки. Однако вместо четырех лошадей сказалось целых пятьдесят и столько же всадников. Барбикен и его трое спутников, спустившись по лестнице, были поражены при виде такой кавалькады. Кроме того, Барбикен заметил, что у каждого всадника за плечами был карабин и пистолеты в кобуре седла. Один молодой флоридец тотчас сообщил ему причину такого вооружения.
– Могут повстречаться семинолы, сэр.
– Какие семинолы?
– Индейцы, которые бродят по степи; поэтому мы сочли нужным сопровождать вас.
– Чепуха! – произнес Дж. Т. Мастон, карабкаясь на лошадь.
– Это, знаете, на всякий случай, – добавил флоридец.
– Очень вам благодарен, господа, за ваше внимание, – ответил Барбикен, – а теперь – в путь!
Кавалькада тотчас тронулась и быстро исчезла в облаке пыли. Было пять часов утра; солнце уже ярко сияло, термометр показывал 84° в тени, но порывы свежего ветра умеряли жару.
Путешественники поскакали к югу, вдоль побережья, по направлению к речке Алифия, которая впадает в бухту Хилсборо милях в двенадцати ниже Тампа.
Затем они стали подниматься по правому берегу речки, направляясь на восток. Вскоре бухта исчезла за холмами, и перед ними развернулась флоридская равнина.
Флорида состоит из двух частей. Северная менее пустынна и гуще заселена; там находятся столица штата – Таллахаси и порт Пенсакола, где построен один из самых крупных морских арсеналов Соединенных Штатов. Южная часть, омываемая с одной стороны Атлантическим океаном, с другой Мексиканским заливом, представляет собой узкий полуостров, непрерывно размываемый течением Гольфстрима; это оконечность материка, затерявшаяся среди целого архипелага островов, которую приходится огибать многочисленным судам, идущим по Багамскому проливу. Она стоит как часовой у залива великих бурь.
Флорида занимает площадь в 38 033 267 акров, из которых Барбикену нужен был только один акр в пределах двадцать восьмой параллели, предоставляющей необходимые условия для выполнения его предприятия; поэтому Барбикен внимательно рассматривал поверхность почвы и ее строение. Открытая Хуаном Понсе де Леоном в 1512 году, в день вербного воскресенья, Флорида была сперва названа Цветущей пасхой. Ее песчаные, выжженные берега отнюдь не заслуживали такого поэтического наименования.
Но уже в нескольких километрах от берега характер местности начал постепенно изменяться и она стала оправдывать свое название: появилось множество ручейков, речек, потоков, прудов и небольших озер; скоро они образовали целую водяную сеть, и можно было подумать, что находишься в Голландии или Гвиане. Потом равнина стала заметно подниматься, и вскоре взору путешественников открылись обработанные поля, где обильно произрастали различные северные и южные культуры; тропическое солнце прогревало эти широкие равнины, а воду дождей сохраняла глинистая почва. Кругом расстилались необозримые плантации ананасов, ямса, сахарного тростника, табачные, рисовые и хлопковые. Поражало изобилие этих природных богатств.
Барбикен, казалось, был доволен тем, что местность неуклонно повышалась.
– Дорогой друг, – ответил он на вопрос Мастона, – для нас важнее всего соорудить нашу колумбиаду на высоком месте.
– Чтобы быть ближе к Луне? – выпалил секретарь «Пушечного клуба».
– Нет, – ответил, улыбаясь, Барбикен. – Несколько метров дальше или ближе к Луне не имеют значения. Но на высоком месте легче производить работы; нам не придется бороться с грунтовыми водами, что потребовало бы целой сети длинных и дорогих труб; с этим обстоятельством надо очень считаться, ведь нам придется вырыть колодец глубиной в девятьсот футов.
– Вы правы, – вмешался инженер Мерчисон, – во время работ надо, насколько возможно, ограждать себя от воды. Но если мы наткнемся на подземные источники – мы выкачаем из них всю воду машинами или же отведем их в сторону. Нам ведь не артезианский колодец копать, узкий и темный, где придется зондировать, бурить и взрывать вслепую. Мы будем работать под открытым небом, на солнечном свету, долбить киркой и заступом, а когда нужно, то и взрывать, так что дело пойдет у нас быстро.
– Однако, – заметил Барбикен, – если мы найдем высокое место, и притом сухое, то избавимся от возни с подземными водами, работать будет легче и постройка окажется прочнее. Постараемся поэтому заложить шахту на месте, которое находилось бы на высоте нескольких сот туазов над уровнем моря.
– Вы совершенно правы, мистер Барбикен, – ответил инженер, – и если не ошибаюсь, мы должны вскоре найти подходящее место.
– Ах! – воскликнул Барбикен. – Как бы мне уже хотелось услышать первый удар кирки!
– А я бы хотел услыхать последний удар! – воскликнул Мастон.
– Скоро этого дождетесь, – ответил инженер, – и, поверьте, Гольдспрингскому заводу не придется платить вам неустойку за просрочку.
– Клянусь святой Барбарой, вы хорошо сделаете, если поторопитесь, – воскликнул Мастон. – Ведь платить придется по сто долларов в сутки до тех пор, пока Луна снова не вернется в такое же положение относительно Земли, то есть в течение восемнадцати лет и одиннадцати дней, – знаете ли вы, что это составит шестьсот пятьдесят восемь тысяч сто долларов!
– Нет, сэр, мы этого не знаем, да и знать не желаем.
К десяти часам утра кавалькада была уже милях в двенадцати от берега.
Между тем обработанные поля сменились лесами. Там в тропическом изобилии встречались самые разнообразные породы деревьев. В этих почти непроходимых лесах росли гранаты, апельсины, лимоны, сикоморы, маслины, абрикосы, бананы, огромные виноградные лозы; яркие цветы и разноцветные плоды пленяли своими красками и ароматом.
В густой ароматной тени этих великолепных деревьев перелетали и пели стаи птиц с блестящим оперением. Особенно хороши были ракоедки; перья их сверкали на солнце как самоцветы; казалось, им место не в гнезде, а в драгоценном ларчике.
Майор и Мастон восхищались красотой этой роскошной природы.
Но Барбикен, равнодушный к этим чудесам, спешил дальше; местность не нравилась ему именно вследствие своего плодородия. Хотя Барбикен и не был сведущ в гидроскопии, но он инстинктивно чувствовал воду у себя под ногами, а ему нужна была почва совершенно сухая.
Кавалькада продолжала двигаться вперед. Пришлось переехать вброд через несколько речек, и это было небезопасно, так как они кишели кайманами, иные из которых достигали восемнадцати футов в длину. Отважный Мастон погрозил чудовищам своим железным крючком. Но его жест спугнул лишь пеликанов, чирков, фаэтонов и других водяных птиц, а большие красные фламинго не тронулись с места и продолжали бессмысленно смотреть на людей.
