Стивен пил крепкий чай, посматривая на большие часы, на стене столовой, над головами группы юношей, не старше двадцати пяти лет, в штатских костюмах. Они склонились над какими-то стопками бумаги. Один из молодых людей, темноволосый, поднял голову. Улыбаясь, он подал Стивену руку:
– Простите мою смелость, мы официально не представлены. Я узнал кортик… – он кивнул на авиационный китель майора Кроу. Стивен понял:
– Я здесь, кажется, единственный человек, в форме. У военных разведчиков есть звания, однако, они все пиджаки носят…
На завтраке Стивен увидел и девушек, в платьях, но кузины Лауры не было. Спрашивать о ней майор Кроу считал неудобным. Армейская дисциплина не поощряла подобный интерес. Стивену, все равно, ничего не сказали бы. Молодой человек оказался ровесником Стивена. Он объяснил, что дружит с Маленьким Джоном. Юноша тоже учился в Кембридже, на два курса старше графа Хантингтона:
– Он ушел из математики, – вздохнул мистер Тьюринг, – занимается работой в других областях. Жаль, он мог бы защитить докторат. Он очень способный… – мистера Тьюринга звали Аланом. Кузен Джон, по его словам, много рассказывал о семье, упоминая и кортик Ворона. Математики оживились, увидев Стивена, и пригласили майора пересесть за их стол. Они говорили о вчерашнем заседании парламента. Отсрочка, выторгованная Чемберленом, истекала завтра утром. Маленький Джон был в городе. Стивен подозревал, что кузен сидит на бесконечном совещании в Уайтхолле. С математиками они тоже говорили о грядущем начале войны. Все согласились, что Чемберлен, в очередной раз, показал полную несостоятельность.
– Он долго на посту не продержится, – заявил кто-то, – невозможно, чтобы страну, во время войны, возглавлял человек три года назад испугавшийся Гитлера. Хватит политики умиротворения, Германию надо поставить на место, раз и навсегда… – после завтрака, Стивен шел в подвал, где стояли радиопередатчики. Для переговоров с французскими авиационными базами в Блетчли-парке, за неделю, разработали особый код. Мистер Деннистон, глава шифровальной школы, вчера заметил Стивену, что немцы тоже не сидят, сложа руки.
Он, недовольно, затянулся сигаретой:
– Поляки передали результаты дешифровки немецких кодов. Тем не менее, нам пока не удалось взломать сообщения, отправляемые с помощью машины «Энигма». Это очень большая задача, а теперь… – Деннистон посмотрел на часы, – теперь непонятно, что случится с польской армией, с польской разведкой, и тамошними коллегами… – по радио сообщали, что поляки сражаются с войсками Гитлера.
В Блетчли-парке, ночью, Стивен узнал о бомбежках польских городов. Он вспомнил налет Люфтваффе на Мадрид, опять увидев мертвое лицо Изабеллы. Ему дали маленькую комнату, с ванной, в одной из пристроек, где размещались сотрудники базы. Стивен понял, что девушки живут отдельно. Ночи здесь были тихими, но свет в окнах коттеджей не тушили. В Блетчли-парке работали круглосуточно. Он сидел на подоконнике, покуривая, отхлебывая остывший чай:
– Немцы не сидят, сложа руки. Они тоже читают британские переговоры, взламывают шифры. У них много хороших математиков. Вовремя Питер уехал, ничего не скажешь… – Стивен надеялся, что, перед отлетом во Францию, он получит разрешение, хотя бы на день, остаться в Лондоне.
Он с Рождества не видел семью:
– Лаура, в замке, усталой казалась… – он вспомнил, что кузина отправилась обратно в Блетчли-парк сразу после праздника, – теперь я понимаю, почему… – майор Кроу поднял голову. Среди звезд двигалась какая-то точка. Он хорошо знал расположение авиационных баз. Это был тренировочный полет, с восточного побережья. Стивен понимал, что немцам ничего не стоит пересечь пролив, и обрушить бомбы на Лондон. От баз Люфтваффе на Северном море, до столицы, было не больше часа полета.
– Воздушный щит, – сказал он себе, – над городом. Постоянные патрули, круглосуточные. В Испании у нас не было радаров, а сейчас появились. Будем летать в несколько смен. Нас должны предупреждать о появлении немецкой авиации, по радио. Мы собьем их на подступах к Лондону, они не успеют сбросить бомбы. Надо сейчас, после объявления войны, уничтожить, как можно больше немецких аэродромов. Для этого мы летим во Францию… – заканчивая завтрак, болтая с математиками, Стивен думал о налаженном мосте, в Америку:
– А если у Гитлера есть сверхдальние бомбардировщики? Машины, способные добраться до Америки, с ракетами на борту? – ракеты, как и турбореактивные двигатели, были новой технологией. Самолеты летали на поршневой тяге, и не могли преодолеть звуковой барьер.
– Но, если заправлять машины на авианосцах… – когда они работали над созданием воздушного моста, многие, в военном ведомстве, пожимали плечами:
– Зачем? Достаточно отправить в Северную Атлантику несколько кораблей, на постоянной основе, чтобы самолеты садились на палубы… – Стивен вспомнил сухой смешок дяди Джона:
– Я не летчик, но даже я знаю, что не построили пока авианосца, способного принять транспортные самолеты, это, во-первых. Во-вторых, одна торпеда с подводной лодки, и можно проститься с кораблем… – Стивен, вечером, получил от Мензеса секретную карту немецких авиационных баз. Он внимательно просмотрел листы:
– Они бомбят Польшу с аэродрома Пенемюнде, рядом с границей. Но мы туда пока летать не станем, сосредоточимся на западе… – майор Кроу, разумеется, не спрашивал, откуда в Блетчли-парке появились эти данные:
– Питер не зря, три года, жизнью рисковал, каждый день, – восхищенно подумал Стивен, – я бы ни смог. Тетя Юджиния всегда знала, когда я вру. Констанца, тем более… – он избегал думать о покойной сестре. Стивен, иногда, тоскливо вспоминал пятна чернил на тонких пальцах, коротко стриженые, рыжие волосы, и упрямые глаза, цвета жженого сахара.
– Мисс ди Амальфи! – услышал Стивен голос Тьюринга:
– Смотрите, кто пришел… – математик наклонился к майору Кроу:
– Ваша кузина в школе шифрования языки преподает. Очень, очень, способная девушка… – Лаура закончила смену. Немцы продвинулись на сто километров вглубь территории Польши. Сообщения из Варшавы приходили каждые пять минут. Она мечтала о чашке кофе, и узкой койке, в коттедже Элмерс. На часах пробило восемь утра. В час дня, после обеда, начинались уроки в школе шифрования, а потом собиралось дневное совещание. Лаура рассчитывала на четыре часа непрерывного сна, и твердо намеревалась их получить. Отец уехал, оставив ящик с продуктами. Канноли и панеттоне она принесла на утреннее совещание, а все остальное лежало в комнате. Лаура делилась передачами от отца со своими соседками по коттеджу, тоже аналитиками.
Лаура стояла, с подносом в руках:
– Что он здесь делает? Он под Глазго был, зимой. Летал в Канаду… Я помню, он рассказывал, на Рождество… – кузен носил авиационную форму, с нашивками командира эскадрильи:
– Он загорел, – поняла Лаура, – а мы все бледные, с кругами под глазами… – кузен оказался рядом. Она вдохнула запах авиационного бензина, сандала, хорошего табака. Стивен забрал у нее поднос:
– Садись, – твердо сказал майор Кроу, – я принесу тебе завтрак. У тебя перерыв? – темные волосы кузин стянула в небрежный узел. Под глазами залегли глубокие тени. Она, неудержимо, зевнула, закивав. Стивен высыпал в чашку кофе три ложки сахара. Вручив ее Лауре, майор намазал мед на тосты:
