«Несмотря на все мои усилия, – говорит Кайе, – я не мог ничего узнать ни о происхождении этого сословия, ни о том, почему оно пало так низко, что платит подати другим маврам. Когда я принимался расспрашивать об этом, мне отвечали, что
такова воля господа-бога. Не были ли они остатком побежденного племени? Но почему тогда среди них не сохранилось никаких легенд? Думаю, что это не так. Ведь мавры гордятся своим происхождением и никогда не забывают имен тех, кому их род обязан своей славой. Зенаги, составляющие большинство населения, к тому же опытные в воинском деле, поднялись бы под руководством какого-нибудь потомка своих старинных вождей и стряхнули бы иго рабства».
Ларатины – это дети мавра и черной рабыни. Хотя они и рабы, но их никогда не продают. Они живут в особых поселках, и к ним относятся почти как к зенагам. Сыновья хассанов становятся воинами, потомки марабутов учатся ремеслу и наследуют профессию отцов.
Что касается рабов, то все они негры. С ними скверно обращаются, их скверно кормят, секут по малейшему капризу хозяина и подвергают всяческим притеснениям.
В мае 1825 года Кайе возвратился в Сен-Луи. Барон Роже был в отсутствии, а его заместитель, по-видимому, не проявлял особой благожелательности. Путешественнику пришлось довольствоваться солдатским пайком и поджидать возвращения своего покровителя, которому он переслал заметки, сделанные во время пребывания у бракна. Его предложения услуг отвергались. Ему обещали выдать некоторую сумму, когда он вернется из Тимбукту. Но как мог он пуститься в путь, не имея собственных средств?
Все-таки ничто не могло обескуражить отважного Кайе. Не встретив у колониального управления ни поощрения, ни поддержки, он перебрался в Сиерра-Леоне. Но и там губернатор, не желавший лишать майора Ленга чести первым достигнуть Тимбукту, не принял предложений Кайе.
Благодаря сбережениям, которые Кайе делал, руководя фабрикой индиго, он скоро накопил около двух тысяч франков, то есть сумму, по его мнению, достаточную, чтобы ехать на край света. Он поспешил закупить необходимые товары и завязал связи с мандинго и сераколетами, которые занимались торговлей и разъезжали по всей Африке. Он, по секрету, рассказал им про себя, будто, родившись в Египте в арабской семье, он был в младенческом возрасте увезен во Францию, а потом отправлен в Сенегал по торговым делам своего хозяина; тот остался очень доволен его службой и отпустил на свободу. Он добавил, что самое его горячее желание – вернуться в Египет и снова принять магометанскую веру.
22 марта 1827 года Кайе выехал из Фритауна в Каконди, селение, расположенное на берегу Рис-Нуньиш. Он воспользовался своим пребыванием в этом месте, чтобы собрать некоторые
сведения о ландума и налу, племенах, подвластных фульбе из Футо-Джаллона, не исповедовавших магометанской веры и поэтому весьма приверженных к спиртным напиткам. Они живут неподалеку от Риу-Нуньиш, в устье которой обитают идолопоклонники бага. Жизнерадостные, трудолюбивые, умелые земледельцы, бага получают хороший доход от посевов риса и добычи соли. У них нет вождя, а их религией является варварское идолопоклонство. Управляет ими самый старый человек в деревне, и они довольны своей судьбой.
19 апреля 1827 года Кайе с одним-единственным носильщиком и с одним проводником отправился, наконец, в Тимбукту. Он не нахвалится фульбе и дикалонке, богатые и плодородные земли которых ему пришлось пересечь. Кайе переправился через главный приток Сенегала, Бафинг, неподалеку от истока, там, где он имеет в ширину всего около сотни шагов и только полтора фута в глубину. Но быстрота течения и огромные глыбы черного гранита, загромождавшие русло, делали переход через него трудным и опасным. Кайе девятнадцать дней отдыхал в деревне Гамбая, где жил проводник, согласившийся сопровождать его только до этого пункта. Затем путешественник по местности, перерезанной речками и ручьями, уже начинавшими затоплять всю страну, добрался до Канкана.
30 мая Кайе перешел Танкисо, большую реку с крутыми берегами, относящуюся к бассейну Джолибы, которую путешественник увидел 11 июня в Куруса.
«Даже так близко от истоков Джолиба имела, – говорит Кайе, – девятьсот футов в ширину, при скорости течения в две с половиной мили в час».
Но прежде чем вступить с французским путешественником в область Канкан, стоит вкратце пересказать то, что он пишет о племени фульбе, населяющем страну Фута. Это в большинстве случаев люди высокие и хорошо сложенные, цвет кожи у них светло-коричневый, волосы курчавые, лоб высокий, нос прямой, черты лица у них похожи на европейские. Они ярые магометане и питают ненависть к христианам. Они не разъезжают повсюду, как мандинго, а любят свой родной дом. Фульбе – или хорошие земледельцы, или ловкие купцы. Они воинственны и патриотичны, и во время войны в деревнях не остается никого, кроме стариков и женщин.
Город Канкан расположен посреди окруженной высокими горами равнины, на которой в изобилии растут дынное дерево,
[61]
баобаб и масляная пальма,
[62]
называемая также «сэ» – (Мунго парк называл его: «ши»). Кайе прожил в Канкане четыре недели, прежде чем представился случай отправиться в Самбати- килу. Его беззастенчиво ограбил хозяин дома, где он остановился, и ему так и не удалось добиться от правителя города возврата украденных товаров.
«Канкан, – рассказывает путешественник, – столица области того же названия, представляет собою городок, расположенный на расстоянии двух ружейных выстрелов от левого берега Мило, прелестной реки, текущей с юга и орошающей область Кисси, где она берет свое начало. Она течет на северо-восток и впадает в Джолибу в двух или трех днях пути от Канкана. Окруженное прекрасной и очень густой живой изгородью, это поселение, в котором живет не более шести тысяч человек, расположено в красивой долине, с чрезвычайно плодородной почвой. Повсюду раскинулись очаровательные деревушки; там жители Канкана селят своих рабов. Эти деревушки, придающие местности живописный вид, окружены прекрасно возделанными полями, дающими богатые урожаи иньяма, маиса, лука, риса, фисташек и гомбо (съедобного гибискуса).
[63]
