– Твою мать!
– Не переживайте, Денис Геннадиевич, – подошёл Ковалёв. – Она никуда не денется, идёмте за ней.
Вербов снова попытался поймать мысль, мучившую его давно: поведение Инги всё больше казалось странным, – но размышлять об этом было некогда, надо было действовать.
– Держитесь рядом!
Ладонь коснулась плёнки «пузыря».
В глаза ударил неяркий, но ослепляющий свет. Тело сжала мягкая лапа, что-то толкнуло его в спину, и Вербов невольно сделал несколько шагов вперёд, защищая глаза ладонью.
Свет померк. Зрение прояснилось.
Он стоял в большом зале пирамидальной формы, четыре стены которого – треугольники длиной метров под семьдесят – сходились в вышине в небольшой чёрный квадрат.
Стены зала были не гладкими, по ним вились вдавленные и выпуклые знаки и символы наподобие иероглифов, складываясь в красивый вьющийся узор. Некоторые из иероглифов источали тусклое голубоватое свечение, освещавшее зал.
Посреди зала высилась статуя женщины высотой метров в двадцать, немыслимой, неземной красоты, с волосами, собранными на голове короной. Лицо статуи улыбалось и казалось живым. В руке, вытянутой вперёд, она держала прозрачный шар, внутри которого пульсировал голубой огонёк.
– Аэлита… – невольно прошептал Вербов.
Сзади раздалось покашливание. Он оглянулся.
Появившийся из стены следом за ним Ковалёв смотрел на статую с необычным жадным восторгом.
– Это не Аэлита, – проговорил он скороговоркой.
– Дохом? – вспомнил Вербов статую предков антарктов-атлантов, стоящую в зале управления Куполом.
– Нет, её по-разному называют: Дева, Мудра, Макошь, – а по сути это Мать нашей Семьи.
Вербов сглотнул, разглядев наконец присутствующих в зале людей.
Из складчатого основания статуи были выдвинуты три консоли необычной формы, с десятками змеевидных рычагов, антенн и зеркал, у которых возились трое мужчин в чёрно-серых комбинезонах.
Один, худой старик, круглоголовый, с короткими седоватыми волосами, заросший седой щетиной, стоял, наклонившись к мерцающему перед ним призрачному экранчику.
Второй, худой и вихрастый, сидел в кресле, которое могло вместить двух мужчин нормального телосложения.
Третий – огромный, плечистый, массивный, с равнодушным полусонным лицом, квадратноголовый, выдёргивал из консоли рычаги и завязывал их узлом как верёвки. Во всяком случае так это выглядело со стороны.
Инга тоже находилась здесь. Она прохаживалась за спинами мужчин с автоматом в руках, будто охраняла их, и посматривала то на статую, то на миганье огней на консолях.
Вербов сделал шаг вперёд: цокнуло.
Вершинина оглянулась, вскидывая автомат.
– Что происходит, полковник? – осведомился Вербов, уже понимая, что ситуация резко изменилась.
– Вы лишние на этом празднике жизни, – усмехнулась женщина.
Мысль, долго время ускользавшая от него, наконец приобрела конкретную форму.
– Ты… работаешь… на американцев…
– Прежде всего я работаю на Семью, полковник. Опусти руки и уходи отсюда. Оба уходите! Даю минуту!
– Это не ваша Семья, Инга Максимовна, – не испугался Ковалёв.
– Можете говорить что угодно, вам это не поможет. Назад!
– Это не ваша Семья, – повторил археолог сожалеющим тоном. – Вас ввели в заблуждение.
Денис шевельнулся, и ствол АДС в руках Инги глянул ему в лоб.
– Брось автомат, Вербов! Я не шучу!
Вербов помедлил, прикидывая, сможет ли он добежать до американцев под прицелом стрелка, аккуратно положил автомат перед собой.
– Толкни его ко мне ногой.
Он послушно выполнил команду.
– Вы тоже! – Ствол автомата повернулся к Ковалёву.
Археолог небрежно сбросил ремень автомата с плеча, отшвырнул оружие.
– Я не умею стрелять.
– Уходите!
Вихрастый оператор правой консоли оглянулся.
– Магистр Радислав Лебовски, не так ли? – раздвинул губы в полуулыбке Ковалёв. – Не думал, что встречу вас когда-нибудь.
– Мы не принадлежим себе, – ответил такой же понимающей полуулыбкой поляк, нервно дёрнув щекой; по-русски он говорил довольно чисто. – Мы принадлежим Семьям.
– Вы правы, мы принадлежим Семьям, но абсолютно разным. Что вы собираетесь делать?
– Мы запустили инициатор, и через полчаса время будет в наших руках. Я имею чёткие инструкции перезагрузить Буфер и скинуть вашу Семью в хронопараллель. Хотите понаблюдать?
– Вы думаете, вам это удастся?
– Мы готовились больше двух тысяч лет, уверен.
– Почему же ваши предки не смогли это сделать одиннадцать тысяч лет назад?
– Не успели. Так что, присоединяетесь?
– Вы мне доверяете?
– Не пытайтесь вмешиваться, она просто вас пристрелит.
Ковалёв косо посмотрел на Вербова и направился к статуе. Его взгляд обещал некое действие, и Денис понял, что археолог обязательно предпримет какие-то шаги. Оставалось тянуть время и ждать удобного момента.
Седой старик за второй консолью угрожающе посмотрел на Ингу.
– Убейте этого молодого человека, мисс.
Глаза Вербова и женщины встретились. Он скривил губы.
– Давай, стреляй… мисс.
Третий оператор, сплетавший на консоли стержни и гибкие шланги в ежастый узел, оглянулся, смерил Вербова взглядом, сказал по-английски:
– Не стреляй, повредишь чехол. Я его сам уберу.
Инга заколебалась, прикусив губу, но автомат опустила.
– Лучше бы ты ушёл, полковник.
– Постараюсь не огорчать вас, мисс.
– Колин, быстрей, ты мне нужен, – сказал вихрастый.
Здоровяк направился к Вербову, на ходу доставая нож. Судя по цвету и конфигурации, у него был спецназовский нож «Марк 5 Атак».
Вербов улыбнулся, вытащил свой «корсар».
– Не возражаете, сэр?
Здоровяк мигнул, помедлил, но отказываться от своих намерений не стал. Принял стойку: правая рука с ножом вперёд, правая нога чуть согнута, левая рука прикрывает живот.
Вербов покачал головой. В его боевой практике стойками бойцы не пользовались. Любая позиция, в которой мог находиться боец, уже являлась боевой. Единственное, что сделал правильно противник, – вытянул нож остриём вперёд, да и то руку держал слишком прямо и напряжённо, что не давало ему возможности ответить на приём быстро.
Вербов расслабился, поманил американца пальцем.
