– Будь осторожен, Ллойд, вот все, что я хочу тебе сказать, – Ньюкс поворачивается ко мне своей хорошей стороной, – ты же знаешь, как здорово влюбляться, когда ты в таблетке. Помню, как-то раз ходили мы на вечерину Slam на «Ренфрю-Ферри». Меня только приходовать начало, как дружок мой Хензо подбегает и кричит, кодла там, слышь, полно мотеруэлловских ребят. Я смотрю вокруг, и точно, полна коробочка, серьезные фанаты, все колбасятся здесь. Ну, я оборачиваюсь к Хензо и говорю ему: спокуха, сиди на попе ровно. Все же и так прутся. С ребятами все будет нормально. Они такие же, как и мы, – впираются как могут. Не важно, переться от хауса в экстази или от валева с адреналина, один хрен. Ну, я иду к этому самому их главному, и мы показываем друг на дружку пальцами и ржем стоим, потом брататься начинаем. Он мне говорит, это типа не так круто, как попиздиться, но заснуть потом легче. А то после валева мне вообще ночами не заснуть, и все тут. В общем, щас мы большие друзья, но подожди, когда встретимся в Фер-парке. Пощады не жди, не пожалеем.
– Ну так и к чему ты?
– Ну к тому, что на рейве мы создаем такую обстановку не только из-за экстази, хотя в основном из-за него, в которой именно такие чувства проявляются. Это атмосфера. Но во внешний мир она не очень хорошо передается.
В нем, в этом внешнем мире, совсем другие заправляют, и там гораздо больше того прихода, что от валева.
– Но понимаешь, все-таки можно там найти любовь, настоящую любовь, в клубе. Атмосфера сближает, открывает и снимает комплексы. Такое тоже может быть.
– Но послушай-ка вот про что. Иногда это может с тобой и шутку сыграть. Когда ты в Е, каждая малышка тебе куколкой кажется. Попробуй-ка кислотный тест: потрипуй с ней на следующий день. Посмотришь, как она тебе тогда! Помню, раз в «Йип-йапе» цепляю я девчушку. Такая хорошенькая и все такое, точно тебе говорю, приятель. Эмоции кипят, и я, настоящий романтик, предлагаю ей пройтись до Артуровского Трона взглянуть на восход, тра-ля-ля.
– То есть ты в экстази по самые гланды?
– Ну конечно, конечно! Если бы обычным собой был, то сказал бы примерно следующее: не хочешь ли ко мне домой, крошка? Но нет, в экстази я совсем по-другому себя повел. Но, кстати, сейчас-то я всегда в Е, и потому для меня это стало уже нормально! Э… про что я говорил?
– Твоя малышка, Трон Артура, – напоминаю я.
– Да, так вот… эта крошка считает, а она тоже в экстази и все такое, она про себя там думает: попался ей романтик. Ну вот, поднимаемся мы на Трон Артура, и я гляжу ей в глаза и говорю: хочу с тобой заняться любовью, прямо щас. Она туда же, снимаем шмотки, и понеслось, мы смотрим вниз на город, здорово, жуть. Но вот штука – минут так через десять мне вдруг становится херово. Все внутри прям сжимается, противно так, настоящий отходняк. Тупые таблетки были, да. Ну, так или иначе, все, чего мне нужно, так это кончить поскорей да отвалить. Так и происходит, да. Крошке это все явно не понравилось, но куда ты денешься, коли приспичит. Поэтому будь осторожней со своей любовью. Может, это просто еще один вид развлекухи. Вот если твои чувства переходят в обычную жизнь, вот тогда да. Любовь – это не только по выходным крутить.
– Но видишь ли, Ньюкс, я начал трусняк каждый день менять и головку драить.
Ньюкс приподнял бровь и улыбнулся:
– Тогда наверняка любовь. – Потом прибавил: – С твоей стороны наверняка. А что с ее стороны, приятель?
23. Хизер
– Ллойд! Никогда бы не подумала, что буду встречаться с парнем с таким именем, – говорю я Мэри.
Мэри устала. Она так не любит свою работу, а сегодня еще только вторник. Она на отходняках, и в ней ни капли бодрости. Сама утверждает, что не хочет жить лишь по выходным, но не в силах удержаться от соблазна. К тому же что может предложить ей жизнь в рамках рабочей недели «с-девяти-до-пяти».
– Да, странно все-таки иногда получается, – рассеянно стонет с постели она.
– Понимаешь, что с Ллойдом необычно, – говорю я, осознавая, что достаю и мучу ее, а возможно, и раздражаю как не знаю что, но мне уже не остановиться, – так это что ему вроде ничего и не надо.
– Всем что-то надо. Он хочет тебя? – спрашивает она, усилием воли сосредотачиваясь на моих словах. Какая она все же лапа.
– Мне кажется, да, – улыбаюсь я.
Квартира в полном разгроме. В глазах Мэри с этими ее отходняками она должна казаться просто ужасной. Ничего, приберусь попозже.
– Когда ты переспишь с ним? – спрашивает она, а потом заявляет: – Тебе пора наконец нормально потрахаться.
– Не знаю даже. У меня какие-то странные чувства по отношению к нему. Я сразу становлюсь такой неопытной и нервной.
– Так ты такая и есть, – говорит она.
– Я пять лет была замужем.
– Вот именно! Если ты целых пять лет была замужем за одним типом, который даже и оттрахать тебя не мог удовлетворительно, то это все равно что полная неопытность. Если секс – просто бессмысленный ритуал, если он не значит ничего и ты его не чувствуешь, тогда он и становится ничем и у тебя его как будто бы и не было. Многие мужики тупые мудилы только потому, что их устраивает плохой секс, но для женщины плохой секс – это хуже, чем вообще без секса.
– Ну что ты знаешь о плохом сексе, госпожа Искусительница? Мне казалось, ты сама только хорошее всегда выбираешь?
– Знаю, и даже больше, чем ты думаешь. Помнишь, когда мы девчонками были, шутили о бригаде «поймай-схвати»? Ну, так они и сейчас имеются. Пару недель назад я знакомлюсь с одним красавцем, настоящим самцом двадцати пяти – двадцати шести лет. Мы оба на отличных таблетках, а в «Йип-йапе» такая атмосфера любви и все такое. Меня все это, конечно, захватывает, и мы с ним оказываемся на Троне Артура. Наши тела сплелись, но вдруг он весь твердеет, становится странным каким-то, а потом просто кончает в меня и быстро сваливает. Даже меня не подождал. Так и оставил меня на чертовом холме. Какой-то старикан мерзкий там собаку выгуливал, пока я свое сердце выплакивала. Смотри, будь поосторожней, не химический ли это роман. Не торопись. Не дай себя надуть.
– Знаешь, Ллойд мне тут на днях ставил пластинку Марвина Гэя, одну из его не очень известных песен. Называется «Piece of Clay»
[29]. В ней поется, как мы все хотим, чтобы второй был глиной и лепить из него то, что вздумается. Вот Ллойд не такой. С Хью, так он лепил меня с самого начала. Всем, что бы я ни сказала, или подумала, или сделала, всем руководили его взгляды, пристрастия, идеология, начиная с революционного социализма и заканчивая продвижением по служебной лестнице. Нашей чертовой жизнью всегда руководила какая-то борьба, разумеется с его подачи. Мы никогда не вели себя просто как люди. Вот Ллойду я действительно интересна. Он слушает меня. Он не подсмеивается, не издевается, не встревает, не противоречит тому, что я говорю, а если и делает это, то, по крайней мере, я знаю, что он выслушал меня. Я не чувствую себя осмеянной или преуменьшенной, когда он спорит со мной.
