Тут другая тетка произносит:
– У таких, как ты, денег и так куры не клюют!
– Вот вам и мужики долбаные. Деньги, деньги, деньги, только о них и думают, – говорит с усмешкой та, что за меня заступалась.
– Деньги и своя нора, – отвечает ей другая. Потом смотрит на хозяина ресторана с презрительной такой ухмылкой.
Мужик поднимает на нее глаза, но она смотрит него с таким выражением, что он было хотел чего ответить, но сразу же передумал.
Коп закатывает глаза, пытаясь изобразить крайнюю степень раздражения, только сейчас это выглядит уж слишком театральным, а потому смешным движением.
– Слушайте, – говорит наш законник со скучающим лицом, – можно разыграть это все по правилам, то есть я забираю обоих в участок за нарушение порядка. – И приподнимает бровь, типа «а что предпочтете вы», глядя в глаза хозяину ресторана, который, похоже, уже и в штаны наложил.
– Да ладно… давай не будем, а, – просит наш мужик.
– Ты нарушал порядок, приятель, – начинает свою проповедь коп, указывая пальцем на мужика, – пытался задержать вот этого гражданина, в то время как виновники – два совершенно посторонних человека. Признаешь, что этот парень даже и не бывал в твоем заведении?
– Ну да, – отвечает тот. С виноватым видом.
– Как дважды два верно, – вступаю здесь я. Свинья нахальная. – Я – невинный прохожий, а, – говорю я полицейскому.
У него вид как у Нодди-мультяшки
[20].
Тут он оборачивается ко мне, натягивая на себя формальную маску этакого Стража порядка.
– А ты, – начинает мусор, – ты вообще явно не в себе. Не знаю, чего ты там такого съел, но сейчас я слишком занят, чтобы это выяснять. Еще что про тебя услышу, и мне сразу будет до этого дело. Так что иди себе с миром.
Он снова обращается к хозяину ресторана:
– А от тебя мне нужны описания этих двоих.
Мужик делает свое заявление, подробно описывая ребят. Потом нас заставляют пожать друг другу руки, будто мы пацаны на школьной спортплощадке. Я было хотел обидеться на такое принуждение, но мне, к собственному удивлению, показалось приятным слегка повеликодушничать, тем более что я увидел, как с одной стороны у мужика на лице стали проступать ссадины и синяки, все-таки зря я так отдубасил беднягу ни за что ни про что, он же сильно расстроился из-за того, что его ограбили, и всего лишь пытался добиться справедливости, но ум его помутился в таком эмоциональном состоянии, когда он пытался задержать вышеупомянутого парня из Лита. На этом законник исчезает в свою машину и оставляет нас глазеть друг на друга. Женщины тоже уходят своей дорогой.
– Неудобно как, а! – смеется мужик.
А я ни фига ему не ответил; пожал плечами, да и только.
– Слышь, прости, дружище… то есть ты бы мог мне неприятностей устроить. Обвинения там выдвинуть какие. Спасибо тебе.
Устроить, блин, ему неприятностей…
– Слышь, ты, блин, я в таком, блин, трипе, а тут этот мудак-мусор, так мне пришлось все марочки свои заглотить. Через минуту мне тут полный капец наступит!
– Блин… кислота… сколько лет уже не пробовал… – говорит мне он, а потом: – Слушай, дружище, пошли-ка со мной. В ресторан. Отсидишься немного.
– Ну, если выпить чего у тебя там найдется, то пошли.
Он кивает.
– Понимашь, все, что мне щас нужно, – это алкашка. Только с ней можно притормозить трип – влить в себя как можно больше. Депрессант, понимашь?
– Ладно, ладно. Есть у меня выпить в ресторане. Я бы тебя в паб сводил на пару пива, но, знаешь, мне нужно к себе возвращаться – к вечеру готовиться. Субботний вечер, сам понимаешь, оживленное время и все такое.
От такого предложения я не могу отказаться. Марки накрывают меня, будто холодной рыбой по роже вмазали. В голове моей взрываются тысячи маленьких взрывов одновременно, и я вдруг понимаю, что ничего уже не вижу, передо мной только яркий золотистый свет и какие-то туманно-неопределенные предметы вьются вокруг на недосягаемом расстоянии.
– Вот блин… слушай, я щас кинусь, не давай мне выйти прямо на дорогу…
– Все путем, приятель, держу тебя…
Мужик снова держит меня, но в этот раз я сам за него хватаюсь, хоть он и похож на этого мерзкого динозавра из «Парка юрского периода», одного из этих шустрых уродцев, которые по динозаврским меркам ну совсем малюсенькие, не то что Т. Рекс, Т. Рекс – вот это был крупный ублюдок.
– Субботний вечер, и вот опять… помнишь этого чувака Т. Рекса?
– Все путем, приятель, вот мы идем по улице… вот идем… ведь только потому, что у меня ресторан, это же не значит, что я толстый богатый мерзавец, которому все на блюдечке с золотой каемочкой достается. Я такой же, как эти ребята, дружки твои. Красть у своих же! Вот как это называется. Это меня больше всего бесит. То есть я хочу сказать – я же сам из Йокера, знаешь Йокер? Я – парень из красного песчаника, да.
И он продолжает нести всякую несусветную чушь, а я ослеп уже на фиг, и дыхание пошло нахуй, о нет, не думай о дыхании, твою, нет нет нет, плохой трип, и нет надежды, когда начинаешь думать про дыхалку, твою мать, все плохие трипы случаются, когда начинаешь думать о дыхании.
но
мы же отличаемся от дельфинов, например, потому что этим кексам приходится осознавать каждый свой вздох, когда они всплывают на поверхность и все такое. На хрен все это, себя бы пожалел.
Не я, нет, не Ллойд Буист. Человеческое существо с развитым дыхательным механизмом, без учета кислоты. Ты никогда не задумывался о дыхании, просто дышал, и все. Да!
Что, если
Что, если, но нет, нет, нет, но что, если, нет, нет, нет, вот это трип; я вылетаю в открытый космос, вижу тело Буиста: пустую раковину, которую тащат в логово серийного убийцы и извращенца-ресторатора, это тело, что раскладывают на пустом столе, намазывая задний проход лубрикантом, и проникают внутрь в тот самый момент, когда сонную артерию жертвы перерезают ножом мясника. Кровь мастерски сливается в ведро для приготовления черного пудинга, а тело систематично рассекается, в то же самое время наполняясь спермой Йокера, и этой ночью в модном ресторане Вест-Энда ничего не подозревающие обыватели сидят, болтая, не догадываясь о том, что вместо своей обычной трапезы из дохлых крыс они жуют останки Ллойда А. Буиста, малопривлекательного изгоя прихода города Лита, вошедшего в муниципальный Эдинбург в тыща девятьсотом, нет-нет, подожди, в девятьсот двадцатом, я знаю свою историю, и этого хватит, чтобы душа запела ой ля ля хочешь перепихнуться, потому что мне почудилось что-то или кто-то обалденный, на самом деле обалденный, пересек поле моего трансзрения здесь высоко в облаках, но да, Лит включили в Эдинбург, несмотря на то что народ проголосовал против слияния, что-то вроде семь миллиардов против одного, но да, они все равно это провернули, потому что эти глупые люмпены ни хера не понимают, и им нужны хорошие и ласковые центральные правители, которые расскажут им про их собственные интересы, и так вот Лит и процветал с тех самых пор ха ха ха вот черт… ну кроме нескольких заезжих яппи, но очевидно, что история Лита говорит об очень многом.
