Есть клубнику надо так – разрезаешь ее на кусочки, тогда видно ту часть ягоды, которую видишь нечасто. Ага и угу, вот я умник-то, а. А потом можно наслаждаться чередованием красного и белого, пока темный ковролин не оборачивается гладко отполированными, безупречно чистыми мраморными плитками, ласково уплывающими в бесконечность, и я вместе с ними, и просто поддаваясь минутной слабости, ускользая все дальше и дальше от Аманды, и от Клэр с ее кушеткой, и от Стиво, который так себе и смотрит гольф, и я ору во всю глотку УФФ: РЕБЯТА ЯАА ПААШЕЛ УЖЕ НАФИГ – и роняю клубничину, комната вроде обретает нормальные размеры, и все эти на меня смотрят, а Стиво еще губы надувает, ну прямо клубничины, а Клэр ржет еще громче, отчего из меня пулеметными очередями изрыгаются громоподобные смешки, а к ним присоединяется и Аманда, и я воплю:
– Шушера, на палубу! Охуительные бумажки, и мне башню щас так капитально снесет…
– К тебе щас все твои Смешлейтенанты слетятся, Ллойд, – смеется Стиво.
– И то верно. Точняком.
Я хочу как-то сняться и принимаюсь за руководство по приготовлению клубники, это понемногу становится для меня сверхзадачей. Не то чтобы я на измене или вообще съезжаю, но просто образовался вакуум, пустота в голове, в которую тут же заползают дурные мыслишки, а что, если я, тук-тук, порежу эту клубничку, а потом, раз-раз, воткну этим ножом в кого-нибудь из присутствующих.
Ух!
Нет нет нет отвали нужно нужно не это зачем это я подумал нет это дурные мыслишки никак не объяснить от этого они только хуже а просто плевать на них надо а ножом только вычищать эти беловатые серединки из клубничин а в них сливочный сырок по чуть-чуть сличуть спирок.
Черт.
Не могу понять, сказал я это или подумал про себя или и то и другое одновременно. Так, если я все это сказал вслух, то о чем же тогда я думал? А? Вот-вот!
– Слышь, я говорил сейчас что-нибудь про клубнику, говорил вслух или нет?
– Ты просто думал вслух, – говорит мне Стиво.
Думал – говорил. Думать-то я думал, но вот только вслух ли? Вот подонки, хотят замутить меня в хлам, но мало одной марочки ЛС, чтобы сбить Ллойда Буиста с пути истинного, вот как брат семи морей.
– Думал вслух, – сказал или подумал я.
Все-таки сказал, потому что Клэр заявляет мне:
– Наркотический психоз, Ллойд, вот что это такое.
Первый признак.
Я смеюсь ей в ответ и повторяю: наркотический психоз, наркотический психоз, наркотический психоз.
– Мы не против, но ты всю клубнику съел, Ллойд, – говорит Аманда.
Я гляжу в кастрюльку, и точно, все признаки того, что там были ягоды, налицо, в виде листиков и все такое, но только сами ягоды скорее удивляют своим отсутствием. «Обжора ты, Ллойд», – думаю я про себя.
– Обжора ты, Ллойд, – говорит Клэр.
– Ни фига себе, Клэр, я ведь щас только что подумал те же самые слова… это же телепатия… или я сказал их вслух… от кислоты совсем башню рвет, и клубника, ведь я и правда съел всю клубнику…
Я начинаю слегка паниковать. Штука в том, что с истреблением всей клубники я каким-то образом утратил свой ковер-самолет во времени-пространстве. Клубника была для меня чем-то вроде машины времени, космического корабля, нет, слишком грубо, стираем эту мысль и начинаем по новой: клубника была для меня способом передвижения из одного пространственного измерения в другое. Без нее я приговорен к вечной жизни в этом дерьмовом мире, поскольку без звуковых и визуальных галлюцинаций кислота вообще гадость порядочная; с тем же успехом можно просто упиться в минусы, да еще деньжат заслать пивнякам да тори, что мы и проделываем каждый раз, когда подносим к губам бокал этого дерьма, а вот без галлюцинаций у старой доброй кислоты есть один плюсик, приступы Смешлейтенантов, а это всяко получше, чем алкашка, в ней сидишь с козьей мордой и набираешься депрессанта под названием алкоголь, все, черт, хватит с меня, мы же про КЛУБНИКУ…
– Все, я пошел. Надо бы еще клубнички, а, – объявляю я всем.
Меня что-то смешит в лице Клэр. Хроническая атака Смешлейтенантов.
– Смотри осторожней, не отлетай, – говорит мне Клэр.
– Да, поаккуратней там, – поддакивает ей Аманда.
– Ты безумный выходить в таком виде, – отвлекается Стиво от синей задницы гольфиста.
– Все отлично, ребята, – говорю им я.
И я прав. Здорово, когда о тебе все так беспокоятся. Но не до такой степени, чтобы я раскис идти или полез бы к ним целоваться, но это бы уже была паранойя. Я просто сказал, что хочу побыть один, я сказал
Хочу побыть
Но сначала иду отлить. Отвратительно ссать под кислотой, кажется, что никогда не закончишь, а время искажается так, что вот вроде как отливаешь слишком долго; это действует на нервы, и в следующую же секунду я осознаю, как меня это уже достало, и запихиваю член назад в штаны чуть раньше, чем закончил, хотя нет, уже закончил, но не стряхнул, и вот, блин, я ведь не в джинсах, а во фланелевых штанах, и с джинсами все бы ничего, но на фланели у меня будет карта Южной Америки или Африки прямо на самом интересном месте, если только я не приму радикальные меры – типа засуну в трусняк туалетной бумаги. Трусняк. Засуну. Кругом – обвинения. Я обвиняю. Пошли все на хрен. Я – Ллойд Буист.
Меня зовут Ллойд Буист, а не Ллойд Биатти. Б.У.И. С. Т. Еще одна атака Смешлейтенантов. Дышите глубже…
Только представьте меня, Ллойда Буиста, меня, перепутать с Ллойдом Биатти, тем кексом, что, как говорят, отпендюрил собственную младшую сестренку. Да у меня в жизни не было маленькой сестренки. Вверяю вам, ваша честь, и вам, господа присяжные, и тому палачу-психопату, что каждый разговор в любом пивняке Лита начинает словами: «А, помню-помню. Это же ты, грязный ублюдок…»
Блин, да как же можно все так напутать? Да, мы оба живем в Лите, и возраст тот же. Понятно, нас и зовут одинаково, Ллойдами… признаю, имя для Лита не совсем обычное. Ну да, у нас и фамилии с одной буквы начинаются. Да, боюсь, существует еще одно сходство, ваша честь, признаюсь, мы оба оттрахали наших сестричек. Ну что поделаешь тут, а? Все по-семейному, не надо драгоценное время на обычную болтовню тратить, на «Баккарди» с колой. Ну че, сестричка, давай-ка, а? Перепихнемся по-быстрому? А? Отличненько. Но вот только в моем случае это была чужая сестричка. Ясно? Ясно вам, люди? А вот и рок-опера, что я сочинил про Ллойда Биатти, того, другого Ллойда:
Дома, дома Ллойд сидит и ждет И дрочит от скуки Он смотрит из окна вперед и вниз Вперед и вниз он смотрит Но ничего там нет, один лишь город.
Сука, блин, это уже слишком, потому что это про меня или про меня-подростка, а должно быть про Ллойда Биатти, мне нужно сосредоточиться на проблемах, которые привели этого самого Ллойда Биатти к инцестуальному роману с собственной сестрой, потому что просто так это все не случается, по крайней мере ни с того ни с сего, постой-ка, постой… ведь если Ллойд Б. нумеро уно, кого мы назовем не-трахающим-сестру Ллойда, т. е. меня самого, если он сидел и дрочил, как и всякий тоскующий сексуально подавленный четырнадцатилетний подросток в своей комнате в Лите, то что же тогда делал Ллойд нумеро два; тот, что на самом деле или, по крайней мере, со слов отделал свою малышку-сиблинга? Наверняка то же самое, что и Ллойд Первый, то же самое, что любой четырнадцатилетний парнишка в Лите в этот самый момент. Вот только он, грязная свинья, не просто дрочил, как все, а пошел, сука, еще дальше и связался с маленькой девчонкой, двенадцати лет от роду по слухам, в общем, хлебное дело для советников по семейным проблемам…
