Суммируя сказанное Владимиром Владимировичем по экономическому вопросу, можно сформулировать так:
Той самой «крымской» весной 2014 года, когда начинались санкции, а германский канцлер Ангела Меркель официально говорила, что ущерб для РФ из-за крымского казуса будет огромным, многие — особенно русские интеллигенты, хипстеры и просто лохи — готовились к экономической катастрофе в нашей богоданной Родине. Ну и где катастрофа? Ее нет. Рубль не стал стоить 1000 единиц за доллар. Нефть хоть и упала, но совсем не до $30 за баррель. Мы не только выжили, но и пережили. Уже даже начался промышленный рост, пусть и скромный. Жилищное строительство расцвело и процвело так, что скоро не хватит россиян для заселения свободных квадратно-кубических метров. А уж в сельском хозяйстве наблюдается рост невиданный, даже огурцы стали как-то длиннее, а помидоры — объемнее. В общем, экономика наша хороша, а станет еще лучше. Все, кто гнал мрачняк в 2014–2015 годах, оказались лжепророками и должны нынче покаяться — может, им за то скидка выйдет.
Отдельно Его Величество отметили, что резко вырос уровень единства нации. Благодаря лично ему и его политике, особенно же (в подтексте и подразумеваемо) — присоединению святого полуострова (название не раскрывается в общеполитических интересах).
Все эти тексты говорились с выражением невыразимой скуки на царственном лице. Той самой, с которой монарху приличествует бороться, так что здесь никакого противоречия нет.
Оживился монарх в ходе оглашения сакрального Послания только однажды. Когда заговорил о международной политике. Доказав тем самым еще раз, что именно ею занимается, и не его дело — вникать в суетные повседневные дела верноподданного народа. Ведь терпение народа РФ, по сути, безгранично. А значит, любую экономическую неприятность мы переживем. Тем более что, действительно, никогда народ наш не жил так сытно, как при Путине.
Кто бы спорил! К автору этих строк оно точно относится.
Базовые тезисы по международному положению были такие. Не формально, по тексту я имею в виду, а фактически:
1. Мы отстояли национальную независимость и суверенитет. Если бы не решительные действия последних наших лет — от возвращения ВВП в Кремль в 2012-м до крымской весны, — мы бы вполне могли их потерять, по ливийского типа сценарию.
2. Цивилизованное человечество, оно же евроатлантический мир, начинает признавать нашу правоту. Там, у них, начинают приходить к власти лидеры, ориентированные на отмену санкций, восстановление товарищеских взаимных отношений и— если особо повезет— возврат к некоему варианту ялтинско-потсдамского мира, где всякое уважаемое государство имеет свою сферу влияния. В подтексте: а что я вам говорил, козлы! Всех пережму и пересижу! На то я вам и Путин, а не какой-нибудь там Саакашвили.
3. Западная клевета, инспирированная стойкими недоброжелателями, нас не смущает. Собака лает— уголовный процесс идет.
4. Без РФ международная борьба с терроризмом так или иначе не может быть эффективной. Так что давайте перестанем брыкаться и договоримся, черт побери, обо всем.
Ну и, конечно, было отдельно отмечено, что армия наша возродилась из постсоветского пепла и готова теперь решать любые, даже самые амбициозные задачи. Взяли Крым, заблокировали вступление Украины в НАТО, почти умиротворили Сирию, дойдем и до Ла-Манша (последнее— в порядке милой высочайшей шутки; по старому анекдоту: зачем нам так много воды и так далеко от дома?).
Общий психологический итог свершившегося:
Эй!
Господа!
Любители
святотатств,
преступлений,
боен,
а самое страшное видели —
лицо мое, когда я
абсолютно спокоен?
Владимир Владимирович.
Но ничего действительно интересного про внутреннюю политику ВВП так и не сказал. Кроме, наверное, того, что тут у нас выросла политико-государственная роль Государственной Думы. С чем, в принципе, можно согласиться, если уточнить понятие «роль». Она же бывает всякая. Например, комическая роль второго плана. В этом смысле — да, конечно, лидер про Госдуму совершенно прав.
И вот мне, как политологу на пенсии, хочется дать вдогонку лидеру два совета. Безадресных, поскольку их никто не спрашивает. Но все же небесполезных, ибо с ними как минимум познакомятся читатели.
Советы эти — на тему «как окончательно объединить нацию».
Совет первый. Пришло время избыть негатив революции 1917 года и сохранить ее позитив. А для этого — похоронить все-таки по-христиански В.И. Ленина на Литераторских мостках Волкова кладбища города Ленинграда, как он сам и предполагал. Россия объединится вокруг этого, ей-ей. Даже КПРФ не станет возражать: кремлевское финансирование, как мы привыкли видеть своими глазами, этой партии куда дороже.
Совет второй. Вот намедни байкер Хирург, он же Александр Залдостанов, предложил поменять герб России, дополнив двуглавого имперского орла советской символикой — колосьями и знаменем Победы.
У меня есть предложение куда, как мне представляется, более выигрышное. Гербом России должно стать самое известное — причем в мировом масштабе, как нам и надо, — произведение нашего отечественного изобразительного искусства. Какое? Ну сами догадайтесь, навскидку. Конечно. «Черный квадрат» Казимира Севериновича Малевича.
«Черный квадрат»:
а) символизирует все глубины русского сознания и познания;
б) примиряет все цвета русских идеологий, ибо он черен, как московское небо в зимний период;
В) уравнивает антагонистические эпохи нашей истории: он плоть от плоти советского, и вместе с тем не имеет ничего общего с собственно идеологией советского периода.
Наконец, «Черный квадрат» идеально и совершенно прост. А сложность нас уже всех достала. Как говорил другой наш великий вождь и учитель, Б. Л. Пастернак, «в родстве со всем, что есть, уверясь, и знаясь с будущим в быту, нельзя впасть к концу, как в ересь, в неслыханную простоту».
2016 г.
Путин и его любовь
Намедни я вышел из студии радио «Эхо Москвы» на пылающий, мощенный дешевой плиткой Новый Арбат. И случайно встретил одного крупного международного аналитика.
— Послушай, — спросил меня аналитик, чуть брезгливо стряхивая с себя культурный слой столичного урбанизма. — Он что, головой тронулся? Зачем ему это надо сейчас?
— В смысле? — переспросил я.
— В прямом, — начал раздражаться мой собеседник. — Ведь уже вроде почти договорились о смягчении санкций. Все шло нормально. А теперь, после этой провокации… Похоже, не будет никакого смягчения.
Я понял, что крупный аналитик давно (а может, и никогда) не читал моих текстов на заданную тему. Чуть расстроился, конечно, но виду не подал. И отмазался примерно так: надо же с кем-то повоевать, а прояснится все к саммиту G20 в Китае.
