– Забавно.
– Что тебе забавно? Испортил настроение, блин.
– Забавно, как легко в Зоне испортить настроение. Особенно ночью.
ДОПРОС
– Слушай, ты начальник, а я дурак, ну что я могу знать? Взяли с поличным, ладно, признаю, но не помню я, как я туда шёл. Ну вот не помню, и всё. Ну выпиши мне срок, ты дал, я взял, всё. Что ты мне душу мытаришь, скурмач?
– Придётся карту нарисовать.
– Да чего карту-то? Чего? Я знать не знаю, как я туда попал! От одной гитики шарахнулся, потом от другой, завертелся, из подворотни на меня какая-то шавка механическая, чтоб ей пусто было, коробке волосатой, стрелять начал, паника – ничего не помню! Порядочный мент мне бы медаль дал, что я от самого Дома офицеров живым через Толбухина прошёл, а ты мне душу всю выел, курева лишил!
– Ещё раз расскажи про портал.
– Не знаю ничего ни про какой портал.
– Ты рассказывал братьям Малиновым, рассказывал доктору Никитину.
– Вот у них и спрашивай, у стукачей.
– Слушай, ты же не вчера родился, хватит придуряться. Стал бы я тебе называть имена информаторов.
– Стукачей!
– Кому шпион, кому разведчик. Но вообще ты большой хам. Я с тобой как с трекером, а ты мне тут бракушу мастыришь. Ты же даже не зарничник, ты альпинист. Изгиб гитары. Сколько раз ты выходил? Смотри, трекеры никогда не врут, сколько раз выходили. Даже под допросом.
– А то я не знаю. Пять раз.
– Пять раз. Четыре раза бампером.
– Ведомым!
– И кто же тебя сразу ведомым взял, скажи пожалуйста? Береги рейтинг смолоду, слышал такое?
– Я вообще отказываюсь говорить. Почему вы мне не верите вообще?!
– Потому что ты нычку нычешь. Потому что ты знаешь, что в пробирке было, что это за песок такой. Потому что на выходе вас было трое, а вернулся ты один. С твоей чуйкой ты «риской» в «прокрусту» не попадёшь, но ты вернулся. В городе с тебя никто не спросит, ну а в Зоне старые тебя выпасут? Знаешь, что бывает, если на «рязанского» тебя посадить? Пойми, нашёл бы ты какой другой ништяк, любой, – кашлять бы государству на тебя было. Но ты ныкаешь портал. А это коленкор очень кожаный. Тот, что со спины снимают.
– Ей-богу я не помню, как выскочил.
– Ведущий был Мисруков, правильно?
– Да.
– Кто был ведомым?
– Я. Бампером был какой-то новый.
– Почему Мисруков тебя взял?
– Ну так, на рывок. За полдоли. Надо же качаться. А он шёл просто за «кашей», в тридцатый квартал. А бампер за всю долю нанялся, он вообще был какой-то бомж с Палласовки, через степью за Периметр зашёл. Их что-то много последнее время.
– Как оказались у Дома Офицеров?
– Ну «песочница» оказалась сухая, в ноль сходили. А на треке возращения вдруг туман. А там мехня же шарится, на Ниловского там же детский садик очень злой, страшно в тумане, не углядишь. К Волгограду если в сторону – изнанка «сквозняка». В упор, через квартал – гаражи, там фаланги, – куда? На месте только ждать. А уже вторая половина дня. Приняли решение наискосок «рискануть» до шестьдесят первого, шестьдесят второго кварталов. Трек-то хоженый. Ну сдаться придётся скурмачам на выходе, впервой что ли.
– Это всё Мисруков решил.
– Ну Мисруков. Он же ваш бывший. Ну не повезло, не приехало, бывает. Так он сказал. Будете должны, ну а может на треке ништяк вывалится, тогда совсем не зря опыт получите. Куда деваться, он ведущий. Шли очень долго, на треке этом в километре – пять километров. Вдоль двадцать шестого дома по Ниловского полтора часа шли!
– Это понятно.
– Но я правда не понимаю, как нас к Дому офицеров вынесло! Хоженый же трек!
– Ладно. Не понимаешь. Портал. Рассказывай.
– Мисруков его выбросил на «рисках». О, говорит, портал! Первооткрыватели, ни слухов про него, ни на картах ни у кого. Сейчас будем смотреть, куда.
– Подожди. Тип портала определил он? «Тройка», «монокль»? Чем питается?
– «Прокруст» там точно не было, не «монокль». Сам портал арочный, а сколько арок я не знаю. Мы проверили две. Одна очень большая, а одна метра полтора всего. Система, но сколько головок я не скажу. Не знаю.
– На чём живёт?
– Там вихри какие-то у киоска Союзпечати, что сзади него, а сама система непрозрачная. Большой портал…
– Вот карта, рисуй его.
– Вот этот киоск. А вот этой остановки нет, она в нём, внутри, в большой арке. Вот так большая арка стоит, а вот так маленькая, под углом. Больше не знаю. Вокруг не обходил.
– Деревья вокруг мутанты?
– Да, очень сильные мутанты, инопланетные вообще. Листья плавают, хотя «отрицаловки» поблизости нет. Рядом с системой гравитация нормальная.
– Ладно, дальше. Стали смотреть, куда порталы.
– Да.
– Со спичек?
– Да… Мне маленькая арка выпала, а бамперу – большая. Я первый пошёл. На верёвке, естественно.
– Давай, не тяни уже, космонавт!
– Ну вы знаете же уже!
– Да уж как не знать, если фотографию с твоим рылом нам сюда аж три академика, два генерала армии и один министр привезли.
– У меня противогаза нету. Не заработал.
– У тебя противогаз на поясе висел. Так и скажи, что забыл надеть. Трекер.
– Я только сунулся, по пояс, а там космонавт передо мной висит в воздухе с фотоаппаратом. Шум, как в котельной, воняет сортиром каким-то. Я и не понял ничего.
– Ага, зато он понял. Так, что досрочно возвращать экипаж пришлось.
– Ой, вот знаете, только не надо! Не я Зону выдумал. Тем более, что я сразу протабанил. Он заорал, фотоаппарат в меня бросил, и я отскочил.
– Он четыре снимка сделал. Думаю, надо мне тебя с ним познакомить, Толюня. Он тебе хочет морду набить.
– А я думал – автограф взять…
– Не хами, я тебе не Матушка. Дальше.
– Ну, я рассказал Кэну, Мисрукову то есть, где я был, что видел. Он поверил вроде. А у меня тут сразу же головная боль началась, прямо до ломоты. Я тут же присел, колёс Кэн мне дал, говорит, бывает, молодец, отдыхай. Радостный такой!
– Ещё бы, я думаю.
– Ну, он бампера в большую сразу и пустил. На верёвке. Того сразу всего хапнуло, он только подошвами мелькнул, как только сунулся. И Мисрукова вместе с ним затянуло. Верёвку-то к нему крепили, больше ни к чему. Он заорал, упёрся, и его сорвало. Всё.
– А песок откуда?
– С той стороны. У меня такое впечатление, что Мисруков каблуками его как бы выбил, там уже. Он очень сильно упирался, влетел стоя, не щучкой. Не знаю, как сказать.
