2.40. Наконец пятый телефон зазвонил. Прежде чем ответить, Коростылёв сжал пальцами переносицу. На проводе оказался однако не Петрович, а Толь Толич Лазарев-Аниськин.
– В общем, Олег Витальевич, такая вот херня неизвестной природы. Убиты Яна и Папаша Калитины.
У Коростылёва отвисла челюсть. Этого он вообще, даже самым последним в очереди, не ожидал. Он думал либо с Ольгой что, либо с самим Петровичем. Он шарахнул ладонью по настольному стеклу. Слава богу, оргстекло.
– Кто? – спросил он, прижав отсушенную ладонь к щеке. Рвавшееся «Да ты что, да быть же не может!» – он пропустил. Смертью здесь не шутят.
– По всему выходит, что ваш московский вор.
Коростылёв молчал. Он не думал ни о чём, он просто пересиживал шок.
– Молчишь? – спросил Лазарев понимающе.
– Вы сами в безопасности, Толь Толич? – спросил он.
– Не уверен, – сказал Лазарев спокойно. – Тут все тоже молчат.
– Там много?
– Тут все. Бар набит, и на улице вокруг даже мирняк. Женщин никогда столько не видел на нейтралке.
– Осторожней. Мы ищем. Сейчас я поправлю объявление для города и отдам в оповещение.
– Я не знаю, что вы там себе придумали в разведке, но с заключёнными – это просто невероятная глупость, Олег, – сказал Лазарев с чувством, для него редким.
– Дело есть дело, Толь Толич, – сказал Коростылёв, потому что «вас это не касается» прозвучало бы сейчас ещё глупей, чем была затея с заключёнными.
– Что ж, работать по убийству мне не мешают пока, так что к утру я доложусь – по своей линии, – сказал Лазарев с небольшой насмешкой. – Надеюсь. Отбой.
– Да погодите же, Толь Толич. Как там вышло, предварительно-то? – спросил Коростылёв, отбивая одновременно два звонка. – Предварительно же есть у вас.
Лазарев не стал спорить.
– В половине второго на заднем дворе бара появилась Яна. Она ползла по земле и тащила за собой труп отца. Задние ворота, из Зоны выползла, понятно?
Коростылёв молчал. Лазарев тоже помолчал.
– Яна так кричала, что разбудила Колю Петровича и его Ольгу. Ольга, впрочем, ещё не легла, как раз из-за этого вора твоего. Они её и нашли. Яна… как бы это сказать… тлела.
– Горела?
– Тлела, как уголёк. Как и предсказывала сама. «Истлею и рассыплюсь». Лазарев явно перекрестился там, в баре. – Теперь понятно, какое тленье она… Эх! Сейчас там просто скелет в кучке пепла. Кости ломаются. А Папаша убит – огнестрел. Несколько пуль в грудь, несколько – в голову. И нет плаща. Яна вытащила его из Зоны – следы хорошо читаются. Там и кровь, и… – Лазарев поискал слова. – И Яна. Трекеры вышли по следу, не знаю, кто. Искать место.
– Ах ты… Понял вас, Толь Толич. А подозреваемый, стало быть, – мой зек?
– Он не подозреваемый, – сказал Лазарев. – Яна его исключительно назвала. Конкретно. И Ольга, и Коля Петрович своими ушами слыхали.
– Да, у него сегодня был тренировочный выход. С конвоем.
– Правильно. – Лазарев закашлялся. – Около часу вора и его конвойных привели в бар военспецы. Чуть больше чем за полчаса до Яны. Кто выводил его в Зону, тебе известно?
– Он вообще сегодня в Зону не должен был идти. Тренировочный рейд по нейтралке. С конвоем. В конвое – трое.
– В общем, понятно, что непонятно. Они были явно из Зоны, судя по состоянию. И военспецы, кто – не знаю ещё, патрульные, встретили их на границе в районе Янгеля, так они сказали Ольге. И вор был в очень плохом состоянии. В истерике. Куда-то вляпался, обгадился, обмочился. Идти сам не мог, военспецы его волокли. Конвойные были чуть лучше. Оля Петрович утверждает, что либо он не косил, либо он Станиславский. Ну, военспецам что. Военспецы оставили их в баре, и сразу же ушли, не присев.
– Пили там? Красные?
– Очень пили. Пока Люда Охрина и Ольга вора обихаживали. Как его звать-то хоть, Олег?
– Толь Толич!
– Тьфу! В общем, красные выжрали по бутылке, пока женщины вора в чувство приводили. Оля и Люда поставили ему укол, порошков каких-то дали, он вроде оклемался, попросил пить, попросил есть. Ольга ушла к себе ложиться спать, а Охрина, она на смене сегодня, пошла за стойку что-то ему собрать съестного… И в половине второго на заднем дворе раздался крик Яны Калитиной. И Яна твёрдо сказала: «Убил папу старый Лисович, папин плащ взял. Пусть отдаст, папу хоронить». Дословно. И умерла. Фамилия вора Лисович, Олег?
Коростылёв не ответил.
– Ладно. Не отвечай, товарищ ты мой подполковник. Что касается плаща – у вора него был какой-то тюк. Так сказала Ольга. Сейчас этого тюка нет. Так что…
– И вора нет, конечно, – сказал Коростылёв. – Я риторически, Толь Толич.
– Всё правильно. Убежал тогда же. Коля сразу в питейную, а его нет как нет. Сидят только эти трое, допивают четвёртую. Они не поняли ничего спьяну. И Охрина не видела, как он сорвался, она же тоже на задний двор выбежала, на крики.
– Эти-то живы?
– Пока да. Николай вот тут рядом со мной. Его благодари. Он вообще молодец. Призывает к спокойствию.
– И никого из ходил не было в баре?
– Понедельник.
– Уф-уф-уф, – сказал Коростылёв, отбивая очередной звонок – с московского телефона. Уже кто-то проинформировал. (Нет худа без добра, будет легко определить, кто на этот раз.) – И дальше?
– И дальше начинается тревога и общий сбор. Калитиных убили, ты что, Олег. Единственных.
– Толь Толич, на воре был радиобраслет, – сказал Коростылёв. – Он его сбил. У нас тревога сработала, поэтому мы и вскинулись. Не нашли его?
– Браслет? Нет. Пока ничего не нашёл. Да разве тут сейчас найдёшь?
Коростылёв покивал.
– Я всё понял, Толь Толич, спасибо вам. Любая помощь, вы знаете.
– Тут я разберусь. В случае чего меня-то мучить не будут, так что… Пожил. Вот за красных я не поручусь, в смысле, значит, мучить – не мучить. Сделаю, что могу, конечно. Но без удовольствия, Олег. Яну жалко так, что аж внутри всё немеет. Обоих жалко. Единственные же были!
– Ходилы пошли по следу Калитиных, вы сказали, а в погоню за вором пошли?
– Да. Все, считай что, кто по следу не пошёл. Так Николай тут со мной рядом, ты услышал?
– Давайте его.
– Алло, – сказал бармен. – Это я. Ну что ж такое, подполковник!
– Николай Николаевич, никакого самосуда. Поссоримся.
– С кем вы поссоритесь? – печально сказал Петрович. – Со всем Беженском? Вы хоть знаете, что весь город сейчас на ногах?
– Никакого самосуда. Военная администрация проведёт расследование гибели Калитиных. Тщательное, Николай Николаевич. Вохровцев вернуть немедленно. Живыми. И если трекеры поймают беглеца, его тоже нужно будет вернуть. И тоже живым. Иначе – по законам карантина. И поссоримся.
