Боевой рыцарский конь XIII в. в кольчужной попоне, с цепью вместо узды для предотвращения перерезания ее противником. Реконструкция выполнена на основе средневековых иллюстраций
Кони для рыцаря играли огромную по важности роль и классифицировались как боевые («дестрие» или «курсе»), добрые скаковые («полфри») и «рунси» для «сквайров» или слуг. Нельзя не сказать и о «самтерах», или вьючных животных, использовавшихся также и как упряжные, когда в том возникала потребность. Приходилось заботиться и о пополнении конского парка. Известен, например, случай в 1266 г., когда, отправляясь на службу в гарнизон замка Ноттингем, 38 человек имели при себе 64 лошади. К началу XIII в. отмечался заметный и быстрый рост цен. Так, средний боевой конь мог стоить 50 марок, а к концу века – и все 60 (достойный барона и «баннере» – от 60 до 120 марок). Некоторые сеньоры откупались конями от службы королю взамен выплаты соответственного налога.
Рыцари – «башелье» – ездили на лошадях стоимостью 20–45 марок, тогда как «рунси» для «сквайра» и «сержанта» обходился в 5–8 марок или даже 12–13, если вести речь о самых лучших экземплярах, которые получали всадники, входившие в состав королевской «фамилии».
Показанная на иллюстрации попона расценивается как сделанная из «кюир буйи» (специальным образом упроченная кожа, которую вываривали или вымачивали перед приданием формы), включенная в описи для турнира в Виндзоре 1278 г. Иногда комплект конского снаряжения дополнял султан на голове. Боевое седло отличалось высокой задней лукой, которая немного охватывала тело всадника, тогда как передняя слегка отклонялась вперед. Длинные стремена обусловливали военную посадку, позволяли уверенно держаться в седле, однако лишали рыцаря возможности привставать. Подпруг обычно было две, а помимо них – нагрудная шлея, иногда крепившаяся к задней луке для обеспечения большей надежности. Могли использоваться и подхвостники.
Конная атака начиналась с шага, после чего рыцарская конница разгонялась, переходя на полный галоп только тогда, когда до врага оставалось сравнительно малое расстояние, достаточное для массированного удара. Конные рыцари во время атаки старались, с одной стороны, не допустить преждевременного рассредоточения строя, а с другой – не слишком утомить и не загнать коней. Такая конная атака была очень эффективна. Рыцари держались колено к колену, направив копья вперед. Часто после первого столкновения с врагом копье ломалось, тогда владелец выбрасывал обломок и дальше действовал мечом, топором или булавой. Дошедшие до нас списки потерь показывают, что в бою основные потери в лошадях приходились на рыцарей. Другими словами, основную боевую нагрузку несла именно тяжелая рыцарская конница.
Рыцарю в бою, несмотря на свою прекрасную подготовку, приходилось нелегко. Даже и не в слишком тяжелых шлемах с «поддоспешными» подшлемниками и капюшонами очень скоро становилось жарко, защита головы ухудшала слышимость и ограничивала обзор. Воины старались следить за знаменем сеньора, которое обычно носили свернутым и разворачивали перед началом сражения.
В XIII веке применялось несколько вариантов флагов. Вымпел представлял собой небольшой треугольный флажок, прибиваемый к древку копья под острием. На полотнище вымпела обычно изображался герб владельца. «Баннере» имели знамя небольшой прямоугольной формы, длинная сторона которого пролегала по древку и либо привязывалась, либо прибивалась к нему. Знамя (баннер), на котором помещался герб владельца, вверялось специально отобранному воину, знаменосцу, всегда находившемуся рядом с господином (в XIII веке герб сеньора часто размещался и на одежде его воинов; бароны и рыцари имели право одевать следовавших за ними рыцарей и оруженосцев в своего рода однотипную военную форму).
Символическое значение знамени (флага) можно смело оценить как очень высокое: его падение или захват врагом сулил вспышку паники в рядах воинов, поэтому знаменосца защищали несколько отборных воинов.
Серьезной проблемой в конной атаке всегда оставалась дисциплина. При Льюисе случилось, что рыцарская конница принца Эдуарда прорвала фронт противника и увлеклась его преследованием, покинув поле боя. В результате фронт оказался прорван и у победителей. Опасность разрушения передовых линий строя становилась причиной, нередко заставлявшей полководцев придерживать резервы, как поступил Симон де Монфор в столкновении с царственным оппонентом под все тем же Льюисом. При должной организованности прорвавшиеся через вражеские порядки рыцари могли развернуться и атаковать неприятеля с тыла. Резерв зачастую оставался с полководцем, подчиненные которого – его ближайшие помощники – вели сражение в передовых рядах.
В XIII веке осады фортификаций представляли собой более планомерные операции. Прибегая к ним, полководец в меньшей степени рисковал потерять все в одном-единственном неудачном сражении, хотя продолжительная осада обходилась дорого и по мере ее течения становилось все труднее удерживать застоявшихся воинов от дезертирства.
Кони XIII в. На реконструкции внизу изображен «полфри» (что означает хороший скаковой конь), с украшенной колокольчиками и подвесками упряжью. Вверху: боевой рыцарский конь в полном чепрачном одеянии, которое закрывает и хвост. На голове коня – стальной налобник. Реконструкция выполнена на основе миниатюры из испанского манускрипта середины XIII в.
К концу XIII века замки достигли в своем развитии вершин, о чем говорят впечатляющие строения, выросшие по воле Эдуарда I в Уэльсе. Так, например, замки Харлех и Бомари являлись по форме концентрическими, то есть такими, в которых защитники на двух поясах стен осуществляли взаимную поддержку друг друга. В конструкциях замков имелись все наработки фортификационной мысли того времени. Были и бойницы для стрелков, и навесные деревянные машикули, дававшие возможность противодействовать врагу у основания стены, а в случае захвата им отдельного участка укреплений изолировать его там.
Но замки являлись не только оборонительным сооружением, они использовались в качестве баз конными рыцарями. Отправляясь в дозоры оттуда, всадники могли контролировать район в радиусе не менее полутора десятков километров и более, а также служить поддержкой для королевских войск в их противодействии мятежникам или, как порой случалось, ровно наоборот.
Рыцари могли иметь долгую военную карьеру. Так, например, Уильяму Маршалу было уже 70 лет, когда он участвовал в битве при Линкольне 1217 года. Но некоторых рыцарей не манила идея растрачивать жизнь в походах. Рыцари осознавали реальность шанса встретить смерть в бою, но они с малых лет учились воевать и знали, что война – их обязанность. Кроме того, они имели основания надеяться на милосердие противника, который предпочтет не убивать их, но захватит в плен ради получения выкупа. Несомненно, легко припомнить немало сражений, в которых пало лишь очень малое число рыцарей, и причина этого заключается прежде всего в качестве доспехов и намерении командиров пленить (на войне или на турнирах) побольше рыцарей с целью если уж не нажиться, то поставить их на службу себе. В то же время, проявляя храбрость и воинскую доблесть, тот или иной воин мог рассчитывать на благодарность сеньора или короля, ожидая от него щедрых даров или земель.
