Лаборант Володя Гришков бочком, осторожно продвигался к нему.
– Что там, Володя?
– Вы обратили внимание на свет? Эти стены действительно частично поглощают его. Поэтому мы не можем высветить дно. Если оно вообще есть.
– Не надо мистики, мой дорогой. Если есть точка А, должна быть и точка Б.
– Путешествие к центру Земли. Жюль Верн, – нервно хихикнул лаборант.
– Да, да, что-то около того. Между прочим, коллега, Жюль Верн был достаточно прозорлив.
Фонарь мигнул и потух. Колосов потряс его, несколько раз щелкнул тумблером. Источник света не подавал признаков жизни. В наступившей темноте было слышно только дыхание Гришкова. Колосова на секунду охватил суеверный страх. Казалось, он разом потерял направление движения и теперь не знал, в какую сторону идти. Ощущение было не из приятных. Он несколько раз ударил фонарем о раскрытую ладонь, и наконец появился свет.
Гришкова рядом не было. «Что за чертовщина? Он не мог уйти в темноте, тем более что я слышал, как он дышит мне над ухом». Фонарь потух снова. Колосов занервничал, со всей силы ударил фонарем по руке, так что на глазах выступили слезы.
– Странно все это, – услышал он совсем рядом голос Гришкова и подпрыгнул от неожиданности.
– Где ты был?
Володя смотрел на него недоуменно:
– Здесь, рядом с вами.
– Это что, какая-то форма галлюцинации? – озвучил свои мысли Колосов, чувствуя, как страх потихоньку отпускает его. На границе сознания кольнула висок тупая боль, но тут же прошла.
Лаборант удивленно пожал плечами. Внезапно Колосова пронзила мысль, что он стоит в странном коридоре, разговаривает со своим лаборантом, а над ними метровые толщи льда и снега. Завывают арктические ветра, и ледокол в полутора километрах… И если с ними что-то случится… Нет, нельзя об этом думать. Впереди ушли проверить спуск ребята из команды корабля, доцент Смирнов, Коля Смагин, Виктор Андреевич. «Всему виной эти стены. Прав Володя, они действительно поглощают свет. И судя по всему, звуки тоже. Иначе почему не видно ушедшей группы?»
Колосов медленно продвигался вперед. Коридор сужался и существенно смещался вправо. А завершился сомкнутыми под прямым углом стенами.
– Тупик? – спросил Гришков.
– Володя, это даже не смешно, – неизвестно почему разозлился Колосов. – А где, по-вашему, прошла группа?
– Может, мы пропустили поворот? – не сдавался лаборант. – Когда потух фонарь, а?
– Нет, – отрезал Колосов. – Этого не может быть, а значит, не может быть никогда.
Он подошел к стыку стен, положил руку на гладкую поверхность. Действительно, масляно. Словно кто-то покрыл глазурью. Только глазурь мягкая и даже немного теплая на ощупь. Такой эффект достигается, если провести рукой по картине, недавно покрытой лаком. Никаких знаков, рисунков, иероглифов. Позвольте, позвольте! Знаки, рисунки – это все говорит о земной цивилизации, а что, если…
– Ого!
Справа открылся проход. Должно быть, глубокая тьма стен обманула зрение, создала эффект монолита, а на самом деле скрывала еще один узкий коридор. Колосов осторожно помахал рукой в открывшемся проеме. Нет, действительно проход, можно идти. Он вступил в темноту, фонарь снова замигал. Только не это! Ну же, чертова техника!
Внезапно пол задрожал, внизу обозначилась подсветка. Нежно-голубое свечение исходило из глубины черного камня, и если бы Колосов не был так перепуган, он бы, наверное, залюбовался невиданным зрелищем.
– Должно быть, наши добрались до низа, – восторженно произнес Гришков. – А вы понимаете, Владислав Анатольевич, что мы находимся внутри инопланетной конструкции?
– Какая чушь! Вы еще вспомните атлантов!
– Да-да, и атланты тоже, – веселился Володя.
– Володя, я физик. Всевозможную мистику про серых человечков, прилетевших к нам с планеты Тиу-Кита, оставьте фантастам. И расплодившимся ныне уфологам. Пусть они обсуждают, чем зеленые человечки с Сириуса отличаются от космических карликов.
– И все же. Где мы, по-вашему, находимся?
Колосов остановился. На нерукотворный объект не похоже. Хотя, с другой стороны… Нефть. От этого черные стены, маслянистая структура. Свечение от микроорганизмов, населяющих подземные толщи. Ну и что, что он не слышал об этом раньше и не может их идентифицировать? Каждый день на планете находят что-то новое. Естественный коридор, пробитый в скальных породах фонтаном нефти. Время отшлифовало стены… Вот только… Колосов не мог представить нефтяного потока, бьющего коридоры под прямым углом.
Он уже собирался озвучить Гришкову свою теорию, пусть с зияющими «дырами», когда коридор, по которому они следовали, расступился, вновь меняя форму. Ученые очутились в круглом зале, освещенном все тем же голубоватым свечением. Колосов отметил, что оно стало интенсивнее и, кажется, даже пульсировало.
В центре зала возвышалась правильная пирамида, на первый взгляд сделанная из куста мутного льда. Но, приблизившись, ученые разглядели минерал, опознать который они не смогли. Эта находка ставила крест на теории о пробитом нефтью коридоре, которая и так не выдерживала никакой критики и была принята Колосовым на так называемом «безрыбье».
Он обошел пирамиду кругом. Гладкие грани, одна отполирована до зеркального блеска.
– Не трогай! – предупредил он Гришкова. – Надо все здесь сфотографировать.
Володя уже доставал фотоаппарат «Зенит-19» с зеркальным видоискателем, нацелился на диковинную находку.
– Что за черт? Посмотрите, посмотрите!
Колосов взял фотоаппарат у взволнованного Володи. В объективе было видно, как в глубине зеркальной поверхности зажглась красная точка. Он опустил аппарат. Пирамида ничем себя не проявляла, свечение исчезло. Колосов снова приник к объективу – алая точка никуда не делась, наоборот, разрасталась в маленькую воронку, направленную в сторону Колосова.
– И ведь заметьте, эффект возникает, только если смотреть на пирамиду через объектив! – возбужденно произнес Гришков.
– Володя, сделайте несколько кадров. Мы и так задержались.
Гришков ловко фотографировал. Пирамида, зеркальная грань, она же в различных ракурсах. Пора было двигаться дальше – они сильно оторвались от основной группы. Спуск продолжался вниз, угол наклона увеличился, и Колосов с трудом представил себе, как будет подниматься обратно…
Падение было скорым и болезненным. Полоз со всей дури ударился спиной о твердый пол. Застонал, с трудом перевернулся, отполз в сторону, пока не уткнулся носом в стену. Под перчаткой стена казалась гладкой, как стекло.
