И вылила «бревно» в воду.
Глава 6
– Не туда вяжешь? Назад вяжи!
– Да чегой-то!
– Чуха сказал – назад!
Тело мертвое. Будто и не его. И глаза открыть нет сил. Но он чувствовал – прикосновение веревки, грубые, быстрые руки вяжут его, а он бессилен что-либо сделать.
– А этого? Кажись, готов.
– Чего готов-то? Авось «бревно» – не яд какой. Потом оклемается.
«Бревно». Точно, бревно. Ни двинуться, ни голос подать.
– Чуха сказал, их навроде четверо было?
– Ну? Трое, вот они, а четвертый за шторкой отдыхает.
– Не, без «отдыхающего» четверо.
– Ты чего болтаешь? Упустил ты, выходит, одного?
– Чуха с нас шкуру спустит. Марьяна! Где ты, баба?
– Ладно. Ну чего встали? За ноги хватай!
Полоз выныривал из беспамятства, как пловец из ледяной воды – легкие жгло огнем, но тело боролось, сбрасывало с себя оковы онемения, рвалось вверх, к далекой черте «берега», отделяющего сон от яви. В голове крутились черно-серые круги, кто-то тряс его, как куклу.
– …нись. Ну да… же… ко….ир!
Взрыв головной боли вошел в сознание. Полоз повернулся на бок, и его вырвало. Перед глазами все еще плыло, и, с трудом сфокусировав зрение, он увидел чьи-то ботинки, кадку, земляной пол, замшелые бревна дома. Встать не получилось. Отбрасывало назад, в черноту беспамятства. Во рту кислятина, тело не слушается… Руки. Кто-то поднимает его, тычет в губы черпак с ледяной водой. И он пил, пил эту воду и никак не мог напиться…
Пелена спадала, и он увидел перед собой лицо Свята. Вокруг темнота, свет едва пробивается в кривобокое окошко где-то под потолком.
– Убью суку! Как она нас, а? Как слепых кутят, бля!
Голос Свята бьет кувалдой по голове. Полоз скривился от боли, постепенно приходя в себя.
– Не ори!
Блажь? Надо повернуть голову, чтобы убедиться наверняка. А, вот он. Сидит в углу, на какой-то лавке.
– Чего теперь-то? Небось не сама она придумала.
– Где Якут? Нестер? – прохрипел Полоз, с трудом поднимаясь с пола. Встал на четвереньки, кое-как распрямился.
– Где Якут – не знаю. – Свят плюнул на пол тягучим, длинным плевком. – Как отлить ушел, так назад и не вернулся. А Нестер в доме оставался.
– Ну хоть что-то.
– Что, Стас? А если его повязали где? Деревенька-то, похоже, вся гнилая. А мы вляпались в дерьмо, как первогодки! Оленевод-то умный! Надо было его слушать да обойти стороной. А теперь? Повязали, как баранов, как…
– Не верещи. – Полоз поморщился, голова снова взорвалась болью, не отпускала. Он пошатнулся, привалился плечом к стене. – О чем теперь говорить? Будем надеяться, что не повязали.
– Вот-вот, надеяться! – Свят смотрел на него исподлобья, глаза злые, руки сжаты перед собой. – Надежды юношей питают, слышал такое? Орудие забрали, шмотки, все! Спецназ, бля! Повязали, как лохов.
– Не верещи, сказал. – Полоз осмотрелся. Похоже, бросили их в какую-то баню – не баню. Низкий потолок, лавка, в углу замазанная глиной печка. – Выбираться надо, вот что. С «браслетами», нет, а выбираться.
Свят буркнул что-то угрюмо. Полоз подошел к двери, оперся плечом. Заперто. Он проверил это машинально, по выработанной привычке отрабатывать все варианты, прежде чем принимать решение. Подперли, видать, засовом. Так. Окно маленькое, не протиснуться. Остается крыша.
– Блажь, помоги.
Он встал на лавку, согнувшись, где руками, где плечом проверял, нет ли сгнившего дерева, не поддастся ли под ударом. Нет, бревна все крепкие, положены в накат, над печкой промазано глиной и уже запеклось от времени в камень. Свят и Блаженный мрачно наблюдали за ним.
– И что теперь? – Блажь поежился, холод пробирал до костей сквозь термуху, которой снабдили их в Белояре.
– Думать, – бросил Полоз и тяжело опустился на лавку.
* * *
Якут вышел из дома, тихо свернул за кусты. Прошел к отхожей яме, над которой возвышался деревянный, покосившийся каркас туалета, пожурчал в лопухи, так и не открыв запертую на щеколду дверь.
Здесь что-то было не так. Во всем этом селении, в каждом притихшем доме. Его чувство было сродни чутью, которое охватывает охотника перед берлогой – вроде бы никого нет, ушел медведь, но не дает покоя пристальный взгляд зверя, что смотрит тебе в спину. Так и здесь. Вроде бы спокойное поселение, сонные дома, глядят на него черными окнами, кривозубо улыбаются покосившимися заборами – жди, жди, охотничек. А мы тебя обманем. Дождемся, когда усыпишь ты свое чутье, и вот тогда… И собак нет. Что за поселение такое, раз нет собак? «Мужики, у кого ружья остались, охотятся». Какой охотник без собаки?
Он не стал возвращаться в дом, осторожно обогнул огород, легко перемахнул через забор. Дома стояли тут беспорядочно, ни тебе улиц-переулков, ничего. Он подкрадывался то к одному, то к другому дому, слушал. Освещались они свечами, видимо самодельными, но не в одном окне не горел гостеприимный огонек. Перебежками дошел до центра, присел в кустах. Вот дом, надо полагать, главы деревни. Крепкий, добротный, выходит крыльцом в центр. Луна скрылась, упали на деревню густые, черные тени. Якут глянул на небо. Судя по всему, минут пять-семь у него есть. Он вышел из кустов, пригнулся, преодолел расстояние до деревянного идола. Чуткие пальцы заплясали по древесине. Струган лет пять назад, не больше. Какой-то местный умелец резал. Смазан чем-то. Деревянный дед смотрел на Якута застывшим взглядом. Неодобрительно так смотрел. А костер свежий еще. Вчера горел. Он тронул потухшие угли. Что за черт! На уголь не похоже, хоть и покрыто сажей и пеплом. Якут нащупал предмет, вытащил из костра и тут же отбросил обратно. Кости!
Луна выскочила из облаков неожиданно. Якут в два прыжка нырнул обратно за кусты, и как раз вовремя. В доме напротив загорелся огонек, вон еще один и еще. Деревня сбросила с себя маскировку спокойствия и тишины, заскрипела, захлопала дверьми. На крыльцо вышел бородатый, длинноволосый мужик, зашипел факел. Свет огня выхватил из темноты тонкий горбатый нос, узкие губы. На шее амулеты какие-то болтаются, одежка длинная, на рясу смахивает. К нему подскочил низкорослый кривоватый селянин, о чем-то быстро заговорил, махнул рукой в сторону, откуда пришел Якут. Плохо дело! Похоже, что полдеревни уже на ногах. Угрюмые мужики заполняли улицу, переминались с ноги на ногу. Якут смог хорошо их рассмотреть – руки сжимали топоры. Ну ничего, пара очередей остудит горячие головы.
– Праведные! – хорошо поставленным голосом взывал длинноволосый. – Священный Дух открыл мне истину. Чужаки не хотят оставить нас в покое. Они наняли убийц, чтобы порушить наш уклад, разбить вместилище Священного Духа, а нас заставить отказаться от веры, испохабить наших женщин, детей ввергнуть во грех непослушания, а может статься, и забрать их у нас. С оружием они пришли к нам, но не убоимся мы! Каждого, кто в дом к нам пришел не с открытым сердцем, без боязни, без уважения к Священному Духу, ждет огонь!
