Овраг постепенно сходил на нет, берега стали ниже, а потом исчезли, в узком месте они перепрыгнули на другую сторону и, задыхаясь смрадом, снова вышли в лес.
– Теперь уже скоро. – Зыков стал шагать медленнее и осторожнее. – Тот человек, он был на трех войнах, и везде были они. И раньше они были, я проверял специально, смотрел летописи. Не московские, конечно, удельные, там есть интересное... И вообще мировой фольклор... Где война, там и они, а где они, там война все страшней и страшней, они пьют войну...
Он вдруг замолчал и остановился, Щапов наткнулся на него и больно ударился о приклад автомата.
– Смотри, – указал пальцем Зыков. – Это здесь.
Ручей исчез.
Зыков кивнул.
– Так и есть, – сказал он. – Трава и деревья вокруг черные, словно выгорели, все точно, маленькая такая полянка...
Зыков сорвал с ближайшего дерева длинный узкий листок, и тот рассыпался в пепел, ушел черной пудрой с ладони.
– Кажется, ясень... Доставай штыки. – Зыков скинул мешок, автомат и телогрейку.
Щапов тоже разделся и вытащил из ножен штык. Он было взял еще и автомат, но Зыков остановил его:
– Оставь. Пуля дура. Штык гораздо удобнее, это и раньше знали. Привяжи его к руке, вот так, наискосок.
Зыков подал Щапову длинный кожаный ремешок.
– Оленья кожа. Ни в коем случае не выпускай штык. Если он тебя заденет...
– Где он?
– Становись у меня за спиной.
Зыков поднял с земли сук, пригнулся и двинулся вперед. Медленно, разгребая палкой черную пыль под ногами.
– У ста ручьев на закат шагать...
Зыков разгребал, Щапов шагал за ним.
– Яма в локоть в круге поляны... Темно уже...
– Зыков, ты что-нибудь видишь?
– Нет, не знаю что... Погоди-ка...
– Зык, что ты делаешь?
– Надо его приманить свежим...
Зыков засучил рукав и быстро провел острием штыка у запястья, а потом вверх, к локтю. Крови потекло много.
– Вот так. – Зыков облизал сталь. – Теперь слушай, он скоро будет.
Они замерли, Зыков присел и снова приложил ладони к земле, Щапов тоже прижал, хотя штык ему и мешал.
– Земля... Она уже готова... Она готова его выпустить... Ты слышишь?
– Дрожит...
– Это как роды, Щапов, это очень похоже, я видел... Тут надо просто чувствовать... удары, пульс, дыхание... Я слушал дыхание... Все! Здесь... В сторону!
Зыков оттолкнул Щапова, упал на колени и принялся копать землю штыком. Зло, как в мясо, вгоняя лезвие, отбрасывая в сторону влажные комья.
Щапов подполз сбоку и принялся помогать. Он зачерпывал землю каской и отгребал ее назад, за спину, земля стекала по рукам и лезвию, оставляя черные следы.
Зыков бормотал как заклинание:
– Не может сам вылезти, слабенький... Слабенький... Все не так, время такое, слабое время, слабая война... Все сейчас не так, это эти моторы... Надо помочь... Вот он! Отойди!
Щапов послушно отошел в сторону и стал смотреть. Зыков отцепил штык, погрузил руки в почву, почти по плечи, долго ими там ворочал, а затем медленно вытащил на воздух серебристое существо размером с кошку. Оно вяло шевелилось.
– Это что, и есть... дракон? – спросил Щапов.
– Да. Валькирия. Маленькая еще. – Зыков встряхнул существо, и оно открыло глаза. – Расти и расти.
– Мы его застрелим? – спросил Щапов.
– Его нельзя застрелить. Чтобы убить валькирию, нужна настоящая сталь.
– Штыки?
Зыков кивнул, поднял дракона, и броня блеснула на луннике.
– Красиво, – сощурился Щапов. – А что он ест? Ну да...
– Валькирия питается кровью павших воинов, – сказал Зыков. – Так говорится в легендах. Он может жить тысячу лет.
– Не укусит?
– Пока еще не укусит.
Зыков протянул существо Щапову.
– Они привязчивы, как собаки, – говорил Зыков. – Их слюна залечивает любые раны, их слезы прожигают металл, их зубы тверже алмаза, а кровь дарует бессмертие...
– У него что, пасть сросшаяся? – удивился Щапов.
– Да. Можешь посмотреть. Пасть надо сразу разрезать и напоить его...
– Слушай, а зачем же мы тогда сюда...
– Они могу управлять судьбой, Щапов...
Щапов шагнул назад, он запнулся за мешок, упал на спину и попытался дотянуться до автомата. И дотянулся, но к правой руке ремешком из оленей кожи был привязан длинный немецкий штык.
Зыков шагал на восток, и солнце уже поднималось. Когда он вышел на опушку леса, солнце вылезло из-за горизонта почти окончательно и стали видны сгоревшие танки и воронки. Было совсем тихо.
Зыков остановился и опустил мешок на землю. Попробовал развязать горловину, не вышло, он взял штык и пропорол сбоку дыру, затем вытряхнул содержимое мешка на сухую траву.
Дракон перекатился на лапы и по-кошачьи сунулся Зыкову в сапоги. Зыков взял его за крылышки и поднял к лицу, вдохнул горячий и сухой запах. Глаза у дракона были похожи на недозрелую бруснику, красно-белые, а вдоль пасти болтались рваные лоскутки кожи.
Зыков взял дракона под брюхо, размахнулся и подкинул высоко в небо».
Глава 10 Вопросы селекции
Высоко в небо.
Я сидел на диване и думал про драконов. Не, я вообще-то человек приличный, про драконов обычно не думаю, про разное другое думаю, про полезные всякие вещи. Про ханориковую ферму, к примеру. Берешь деньги, заводишь ханориковую ферму... А тут драконы.
В последнее время этих драконов было как грязи. Везде они были. Открываешь любой фэнтокал, а там звероящеры. Включаешь телик, а оттуда бугристые крокодильи морды, блевать хочется. Причем какого-то все тупорылого типа драконы, сжигают, пожирают, разрушают. А рыцарь благородный дракона в дышло копьем буравчатым, копьем его, гада.
Или наоборот, такие милые-премилые, живут в будке, питаются сахарной ватой, а воительские красавицы уши им и вертят.
А вот этот рассказ мне как-то понравился. Панченко в драконьей теме что-то такое уловила интересное, новое такое, что ли... Драконы войны. Это здорово. Новое слово в драконологии. Вручить Панченко орден почетной драконистки.
Посоветовать ей, что ли, роман написать?
А может, это Лара драконистка?
Автомат, значит, разбирать не может, зато в летающих ящерицах большой специалист. Специалистка.
Я осторожно собрал листы в стопку и положил на рояль. Отправился на кухню, посмотреть, чем питалась Лара. Что чел ест, то он и есть. Вот взять Чепряткова – наверняка жрет яйца, куриные грудки, обезжиренный творог, вырезку, а сверху еще концентрированным белком полирует. И капсулами с энзимом.
