– Ты знаешь, отче? Иногда я жалею, что никогда не заглядывал в голову нашему общему другу, Смотрящему на Два Мира. Чем больше я имею с ним дел, тем сильнее у меня чувство, что он всегда что-то недоговаривает.
– Ты знаешь, мой бывший послушник?.. Еще три дня тому назад я тебе, по тому же поводу, готов был надрать задницу своим старым армейским ремнем.
Пантелеймон отхлебнул еще один глоток фитококтейля и скорчил страшную рожу.
– Такая продвинутая организация, а простого зеленого чая у них в баре нет? Тебя это не настораживает, господин «инспектор»?
– Тьфу на вас!
Хоаххин осторожно, как будто пытался вытащить взрыватель из фугасной вакуумной гранаты, пошевелил своей соломинкой в бокале, поднимая и закручивая в водоворот плотный малиновый осадок.
– И все же, после того как я «поговорил» сегодня с офицером САК, успешно работающим на нашем сверхсекретном объекте, у меня сложилось стойкое ощущение, что я не расследованием занимаюсь, а играю в жмурки. Мне завязали глаза, раскрутили и дали легкого пинка, а теперь наблюдают, что из всего этого получится. Сам посуди: мы ищем тот самый корабль, появление которого возле одной из пограничных крепостей Содружества так перепугало американцев. И событие это произошло примерно полтора года назад. Эта лаборатория в доке была организована тоже полтора года назад. А ведь корабль этот уже тогда совсем не выглядел экспериментальным и очень даже неплохо функционировал. Не странно? И с чего бы это вдруг сейчас потребовалось проводить его экспериментальный полет?
– Так ты исключаешь то, что речь может идти о разных кораблях?
– В смысле о двух одинаковых…
– Вот именно так, как ты и сказал…
Хоаххин резким движением поставил бокал на столик.
– Ладно, пойду я спатеньки. Завтра нужно закончить все мои «беседы», тем более что как минимум две из них обещают быть очень интересными.
Пантелеймон, настороженно пыхтя, изымал свое тело из мягкого ложа дивана с таким расчетом, чтобы не перевернуть хрупкий прозрачный стеклопластиковый столик.
– Это какие же, позвольте узнать?
– Ну, во-первых, с напарником нашего инженера. Надеюсь, что смогу его вычислить без привлечения тяжелой артиллерии. Полагаю, он, в отличие от Грифа, кадровый офицер разведки САК. Ну и, конечно, с профессором, но это уже чисто личное…
– Дело хозяйское, а я пойду немного разомнусь в спортзал. Жутко хочется подраться, ну хоть бы и с тренировочным автоматом. Я там одного приглядел, хиленький, конечно, но все-таки армейского образца.
Хоаххин вытащил из кармана комбинезона пульт глушилки и отключил прикрывающее их поле. Двери бара с легким шелестом прощально распахнулись перед друзьями, а звукопоглощающее покрытие дорожки коридора сжалось от ужаса под тяжелыми шагами бывшего десантника Пантелеймона. Чья-то легкая тень метнулась в темноту. Хоаххин попробовал «зацепить» близлежащие «взгляды», направленные на свою персону, и, хлопнув друга по каменному плечу, зашагал в сторону своей каюты. Ничего подозрительного. Местный электрик, позвякивая ключами от силовых щитов, неторопливо направлялся в сторону технической зоны, в голове его были только длинноногие телки и цена вопроса. «Ох уж эти электрики, вечно шастают по темным углам», – подумал он, блокируя дверь изнутри дополнительным механическим замком. «Утром начнем именно с этого господина». Уже на автомате, стягивая штаны и залезая в душевую кабинку, Хоаххин подумал о том, как глупо подставилась разведка САК. Оставь они Грифу его естественную метрику, далеко не факт, что даже поверхностное сканирование его памяти вскрыло бы истинные цели его пребывания в доке. Чем ближе ложь к истине, чем проще легенда, тем выше вероятность чисто ее отработать. И ему, капитан-лейтенанту внешней разведки, это тоже когда-нибудь еще пригодится…
* * *
Поговорить с «электриком» так и не случилось. Ночью его вместе с Грифом госпитализировали с диагнозом тяжелое отравление неизвестным токсическим веществом и отправили на планетоид. Уже заходя на глиссаду порта, автоматический челнок потерял управление и шарахнулся о скалы, окружающие посадочную площадку. Спасательная капсула с пациентами была выброшена, но не вверх, а вниз… В общем, по ряду причин «электрик» и его визави оказались в списке быстро покинувших этот мир. Тела жертв катастрофы не были обнаружены. Это и понятно, горящий челнок упал прямо на обломки спасательной капсулы и долго еще горел (вот вопрос, чему там гореть?), капсула просто расплавилась. Анализ почвы под обломками челнока должен был выявить следы пепла, оставленные живыми когда-то организмами, но это не очень быстрая процедура, как минимум часов сорок восемь. Пока Хоаххин, для себя, не стал переводить ребят из САК в разряд покинувших этот мир, а остановился на формуле: «быстро покинувших лабораторию».
* * *
– А я прекрасно вас помню, молодой человек, да, прекрасно помню. Ведь в Массачусетсе никто кроме вас не задал мне ни одного вопроса. Да и вопросы были необычными. Так скажем – каверзные такие вопросы. Вы вообще, видимо, мастер вести диалог. Ни один из моих подчиненных так и не понял, что, собственно, вы хотите узнать и какова цель этой, с позволения сказать, «инспекции». Как хотите, но я вообще позволю себе усомниться, что вы имеете хоть малейшее отношение к той организации, которая столь любезно предоставила вам свои полномочия.
Профессор ловко вертел в руках какие-то маленькие гладкие цветные шарики, чем-то отдаленно напоминающие зерна четок, но визуально совершенно не связанные между собой. Он был абсолютно спокоен, видимо, этот длящийся уже второй день массовый допрос совершенно его не смущал. Как не смущала его и внешность своего собеседника, а возможно, и его способности. Вообще у сауо был такой вид, что он в Рождество поймал под елкой святого Николая и собирается получить от этой встречи максимум удовольствия.
– Уважаемый наа Ранк, можете мне поверить, что с вами я беседую совершенно по другой причине, нежели беседовал с вашим персоналом. Поговорить с вами вот так, сидя напротив, я мечтал еще будучи студентом и роясь в электронной памяти университетской библиотеки, выискивая там и собирая воедино по крохам те немногочисленные труды, которые были переведены нашими учеными на языки человеческого космоса и приобщены к анналам человеческого знания.
– Что же. Пожалуй, поверю. И о чем будем беседовать? Мне показалось, что еще в Университете вы умудрились выпотрошить из меня всю интересующую вас информацию о физике Вселенной, которая была мне доступна.
– Уверяю вас, что это не так. Мы с вами даже вскользь не затронули темы симметрии пространства-времени, если позволите, именно те темы, ради которых вы согласились на добровольное затворничество в стенах этой неприметной лаборатории и одновременно мастерской. Что же или кто сумел приковать ваше внимание, заманить сюда, предоставить безграничные ресурсы и, самое главное, образец? Образец того, о чем вы мечтали всю свою сознательную научную жизнь?
Сауо выронил два шарика и недоуменно посмотрел на остальные, которые продолжали все быстрее и быстрее мелькать между пальцами его рук.
