Хоаххин улыбнулся и высыпал перед собой оставшиеся девятнадцать кристаллов экрания.
– Только не подумай, что я хочу тебя подкупить. Ты ведь в курсе, что экраний достаточно стабилен, но только не в той ситуации, когда попадает в схлопывающееся силовое поле. А ты в курсе, сколько энергии выделяет один такой кристалл при разрушении его кристаллической решетки? Стомегатонный ядерный заряд в сравнении с этой маленькой кучкой просто детская забава. Полагаю, этого с лихвой хватит и на тебя, и на твоих выкормышей.
Ниспосылающий сжался, как взведенная пружина. Хоаххин понял, что время переговоров подходит к концу. По крайней мере, там, где сейчас его друзья застыли перед маленьким экраном монитора, эта длинная беседа многое объяснила и, возможно, поможет избавить оба продолжающих разбегаться в разные стороны вероятностей мира от множества еще не обозначившихся, но совершенно реальных проблем.
– Послушай, мальчик, не нужно шутить с подобными вещами…
Хоаххин чувствовал, как двойная доза снотворного мягкой плотной ватой окутывает его мозг, хотел его организм или нет, он засыпал, проваливаясь в темный теплый бездонный колодец небытия. Последнее, что его сознание вырвало из окружающей действительности, это прыжок Ниспосылающего, которым тот пытался предотвратить неминуемую гибель созданной им империи марионеток, но палец майора уже соскочил со спускового крючка плазмобоя…
* * * Альтернативное основное русло * * *
Второй Его Императорского Величества флот, выстроенный ордером «парад», представлял впечатляющее для любого партнера, а паче для врага зрелище. Грузные линейные несущие эскадренные крейсера, словно неторопливые китовые акулы, облепленные со всех сторон эсминцами и фрегатами сопровождения, поблескивая ходовыми огнями и подсвеченные праздничной иллюминацией, закрывали своими необъятными тушами восходящую в этот момент над горизонтом Мира Изгнаний его вторую по величине бледно-розовую луну. Командующий флотом адмирал Тихон Викторович Снегирев восседал в рубке флагмана, большого стратегического несущего крейсера «Юрий Долгорукий» в сияющем на груди всеми четырьмя Георгиевскими крестами полного кавалера и звездой на черно-желтой ленте своем белом парадном адмиральском мундире. Тихон Викторович, среди друзей – Снегирь, имел за спиной как минимум четыре полномасштабные кампании, не считая мелких стычек, в одной из которых он, в качестве капитана корабля, на своем полуразвалившемся фрегате атаковал и обратил в бегство таировский эсминец. За что и был тогда же удостоен первого Георгиевского креста. Обломки фрегата дошли после боя до базы своим ходом, но восстанавливать его уже не имело никакого смысла. Зато золоченый двуглавый орел на носу его теперешнего флагмана был отлит из переплавленного теплового щита того самого первого его фрегата.
– Федор! Правый фланг у нас куда относит?! Что там? Ребята за медовухой пошли?
– Никак нет! Тихон Викторович. Две секунды. Метеоритный поток, будь он неладен. Орбиты уже в процессе корректировки.
Капитан первого ранга Федор Матвеевич Рунге ходил с адмиралом уже лет десять, и вот так взять его «на пушку» адмиральским низким баритоном было непросто. Они оба прекрасно понимали, что удерживать парадный строй таким количеством кораблей без соответствующей подготовки, в малоизученной планетарной системе, да еще в чисто боевом подразделении, задача невыполнимая, просто слово «невыполнимо» они оба не произносили ни разу в жизни, да и не собирались произносить.
– Смотри мне, а то заподозрят нас Могущественные в перестроении в боевой ордер. Наложат в штаны, и закончатся на этом наши «дружеские» взаимоотношения, так и не начавшись.
На этот раз второй флот Российской империи был направлен на Зоврос с чисто представительской миссией. На этой планете, входящей в сферу влияния Алых, по их собственной просьбе открывалось постоянное представительство Российской империи. Указанный запрос поступил в канцелярию Императора аккурат после того, как разбросанные в пограничном пространстве Российской империи бесчисленные буи дальнего обнаружения зафиксировали на планете Зоврос грандиозный взрыв, практически стерший с лица этой планеты целый горный хребет. Как было сказано в официальном документе, обнародованном Императорской канцелярией: «в связи с необходимостью осуществления личных контактов между ответственными лицами, представляющими Его Величество Императора Российской империи и Трапеции Власти миров Могущественных, а также взаимодействия по актуальным вопросам борьбы с террористической угрозой». Представителем со стороны Императора был назначен бывший консул РИ в САК господин Пригорный, а представителем Могущественных – один из старейших поколений Желтой трапеции, куратор Мира Изгнания, «господин» Застилающий. Кроме этого, обратно на историческую родину были депортированы два десятка Детей Чести, оказавшихся после бесследного исчезновения малого Глобального Ядра совершенно не у дел и выловленные по окраинам Империи вездесущими коллегами непревзойденного графа Маннергейма. Бытовало, правда, в узких кругах мнение, что выловить удалось далеко не всех, но, как говорили древние, «лиха беда начало».
Обзорная галопанорама центрального поста флагмана развернула новый куб трехмерной иконки оповещения о входящем сигнале. Адмирал ткнул в него указательным пальцем правой руки и натянул на свое лицо официально-серьезное выражение.
– Адмирал Снегирев?
– Так точно.
– К вам обращается исполнительный менеджер планеты Мир Изгнания. Мое имя Смотрящий на Два Мира. Я рад приветствовать вас, ваших подчиненных и лично посла Императора в нашей системе…
* * *
– Ну что, Карл. Все не так плохо, как можно было ожидать?
Император стоял у распахнутого окна летней веранды, выходящего в сад небольшого домика графа, и наблюдал, как любимая собака Карла Густовича отчаянно носилась по круглой, окаймленной кустами дикого крыжовника поляне, распугивая хитрых и настырных ворон, пытавшихся уволочь из ее миски остатки корма, который она сама, впрочем, доедать не собиралась.
– А я, Георгий Константинович, другого и не ожидал. Да и радоваться особо не вижу причин. Наша «Елена Прекрасная» вместе со своим «содержимым» бесследно исчезла. Сотни, если не тысячи «детей» третьего поколения, скорее всего, глубоко законспирированы и какое-то время, конечно, не будут донимать нас бессмертной идеей мирового господства, но поверьте старому человеку – время летит быстро.
Император продолжал молча стоять у окна с резными наличниками, делая вид, что все еще интересуется играми молодого бесшабашного пса.
– Мало того, я совсем не удивлюсь, если однажды вдруг окажется, что все случившееся является всего лишь той самой «операцией прикрытия», которая вскользь упоминалась в дешифрованных документах, что рейдеры «Эстарос» и «Посейдон», бесследно канувшие на границе галактики, вовсе не были уничтожены, а старейший Фиолетовый, руководивший экспедицией, совершенно необоснованно списан в ряды навечно упокоившихся.
Карл Густав Маннергейм, всесильный глава ГРУ Империи, высказывал все это совершенно спокойно, без тени какого-либо пессимизма. Скорее даже наоборот. Казалось, он просто набрасывает для себя очередной конспект дел на следующий день: «вскопать грядку под морковку, рассадить кусты смородины, выполоть крапиву, пролезающую на его огород из-под соседского забора…» Император слушал его монотонный монолог, и ему хотелось улыбнуться. Господи, хоть в этой его епархии все было налажено и почти все предусмотрено. Жизнь, она ведь не кончается и не начинается неожиданно, вместе с выскочившей из-за угла очередной проблемой, жизнь – она была до нас и будет после нас, а нам, слава Богу, нужно просто работать, кропотливо и вдумчиво делать жизнь при нас, то есть свою жизнь, чище, надежнее и интереснее.
