Утро выдалось свежим и хмурым. Влажная трава на аккуратно подстриженной лужайке перед домом щекотала босые ноги сауо, оставлявшие в ней заметные следы. Жена еще нежилась в теплой постели, и рядом с ней, в небольшом уютном гамаке, посапывал его первенец. Наа Грион пересек лужайку, направляясь к летнему флигелю для спортивной утренней разминки, стараясь не хлопнуть его прозрачной входной дверью, но внезапный порыв ветра не позволил ему этого сделать. Открытая дверь рванулась обратно с громким хлопком, оповестив не только его семью, но и соседей о том, что наступило утро. Последнее утро их безмятежной и счастливой жизни.
За первым порывом ветра последовал второй, и это был уже не просто порыв. Он был такой силы, что буквально сдувал кроны деревьев на поляне, выгибая их упрямой дугой и наклоняя к траве. И тут же наа почувствовал, как вибрирует пол флигеля под его ногами, такого он не припомнил бы за всю свою сытую и спокойную жизнь. Мысль о семье вытолкнула его из домика, и тут же его облепили сорванные с деревьев листья и ветки хлесткими ударами вынудили его прикрыть руками лицо. Когда же он смог, наконец, заставить себя открыть глаза, то увидел, как на стоящую в одном тонком парео у входа в дом лоо падают обломки сорванной с дома крыши. Наа Грион бросился к дому, в котором все еще находился его единственный ребенок, но тяжелые столитовые плиты стен сложились как карточный домик, погребая под собой его семью.
Очередной толчок заставил наа упасть на колени. Из глаз его то ли от режущего их ветра, то ли от боли и отчаяния катились соленые горячие слезы. Он все еще не верил в то, что произошло. Такого просто не могло произойти. Черные тучи над его головой побагровели, и откуда-то со стороны гор потянуло дымом лесного пожара. И все-таки наа Грион заставил себя сделать еще несколько шагов к развалинам дома, и еще один шаг, и еще. Он почти уже коснулся рукой лежащего на траве ближе других обломка крыши, когда земля треснула и расколола поляну надвое. Остатки дома и роща, раскинувшаяся за ним, словно тонущий океанский лайнер, начали крениться и сползать куда-то вниз, в кипящую огненную пропасть, простирающуюся на десятки километров вдаль от самого обрыва, лежащего под ногами обезумевшего от горя сауо.
С новой силой налетающие порывы ветра черным водоворотом смерчей поднимали в воздух обломки деревьев и разрушенных зданий пригорода. Все это крошево с бешеной скоростью врезалось в стену дыма и огня, разбрасывая вокруг то, что сумело ухватить и искалечить ранее. Вместо флигеля и деревьев, когда-то украшавших поляну перед домом, за спиной сауо чернели мертвые проплешины земли. Всего в метре от него, обрызгав ему лицо свежей кровью, упало чье-то обезображенное тело с вывернутыми, как у старой тряпичной куклы, конечностями, обмотанными в грязное и рваное тряпье. Наа ждал только одного, когда разбушевавшаяся стихия приберет к себе и его бренное тело, ничего сейчас он не хотел больше, ничего в своей жизни он не хотел больше, чем сейчас.
Но ураган не торопился, предоставляя Приближенному время сполна «насладиться» картиной апокалипсиса, словно ожидая от него раскаяния и мольбы о прощении перед лицом силы, которая неподвластна его Могущественным наставникам. Наа Грион стоял на коленях, уперевшись в землю руками, и смотрел на бушующее море огня перед собой. Смотрел на то, как по этому морю брела одинокая черная фигура, словно обмотанная в непроницаемые одежды. Существо плыло над расплавленными камнями, задевая за них своей черной сутаной. Значит, есть в этом аду кто-то, неподвластный смерти и разрушению? Значит, не они правят этим миром. Приближенный последним усилием поднял свое тело с колен и сделал последний шаг вперед, сбросив свое покрытое пеплом тело в огненную пропасть, простирающуюся перед ним.
* * *
Все было кончено. Когда-то цветущий Мир Изгнания предстал перед Грозящим, как предстает прокаженный на паперти перед спешащими к Богу. Сквозь дым, пепел и поднятую в атмосферу пыль только мощные сканеры дальнего обнаружения могли дать более или менее четкую картину происходящего на поверхности. Материковые плиты, сдвинутые со своих вековых координат, перекраивали карту бурлящей планеты. Осадочные породы, больше похожие на обожженную кожу трупа, утопали в расплавленной лаве. Черной субстанции не было и следа. Зеленые гарантировали полную сохранность архоида, но на самой планете еще долго невозможно будет не только что-то восстанавливать, но и вообще заниматься чем-либо, особенно это касалось представителей преобразованных рас. Флот уходил вслед за транспортными кораблями в сторону центра галактики, лишь две орбитальные крепости все еще продолжали маневрировать на орбите, выполняя процедуры стыковки с тяжелыми тягачами – танкерами, которым предстояло увести их от планеты по уже проложенному флотом курсу.
Почти целый оборот корабли утюжили планету беглым огнем главного калибра, до тех пор, пока окончательно не перегрелись волноводы системы подготовки и контроля залпового огня. Это зрелище даже на имеющих подобный опыт Алых оказывало угнетающее воздействие и уж совсем не понравилось остальным. Те же, кто непосредственно руководил бомбардировкой, решением своей трапеции должны были навсегда сохранить молчание. Впервые собрание малой Аалы четырех трапеций происходило не в большом зале Дворца Изгнания, от которого не осталось даже пыли, а на борту флагмана. А события, ставшие его причиной, вошли в историю Могущественных не как «Второе Изгнание», а как «Начало Большого Пути».
Крепости, уже завершив маневры стыковки, находились в точке пространства как раз между планетой и светилом системы, когда сигнал боевой тревоги второй раз за истекшие сутки, словно трубы ангелов апокалипсиса, пронзил их замкнутые пространства. Боевая система оповещения на этот раз среагировала на резкое падение яркости звезды. А уже через несколько секунд проникающие технологии позволили сделать неутешительный вывод. Между крепостями и звездой расширяется пятно, не имеющее массы, поглощающее свет и погрузившее планету и все находящееся на ее орбитах в собственную тень.
Еще не до конца преодолевший шок от уничтожения собственного мира, Грозящий вздрогнул и повернулся к экрану информатора. Первой реакцией на то, что он там увидел, было приказать Полезным убрать действие компенсирующих светофильтров, но он тут же понял, что ошибается. Светило все еще было видно через неплотный слой прикрывающей его преграды, но даже кипящая лавой планета была теперь ярче него. Почти все преобразованные Могущественными виды «диких» в основе своих разношерстных религиозных верований имели такое понятие, как «Конец Света», и у Алого мелькнула мысль о том, что вот так, наверное, это и должно было происходить. Но это было не все. Клякса, имея идеально круглую форму, начала медленно вращаться вокруг собственного центра, это было видно потому, что она была неоднородна и имела разную плотность. Вращение усиливалось, и неоднородности уже представляли собой нечто похожее на кольца, опоясывающие гигантские газовые планеты в исследованных когда-то Могущественными планетарных системах. Зрелище завораживало своим масштабом, очаровывало красотой и притягивало взгляд. Крепости продолжали ожидать команду к старту. Применить свою артиллерию в состоянии походной конфигурации, а тем паче будучи пришвартованными к тягачам, они не могли, и в этот момент базеры заревели в третий раз за неполных полтора оборота планеты. Система оповещения опять пульсировала алым речитативом. Черный объект перестал быть невесомым, и теперь его гравитация достигла предельной для преодоления ее маршевыми двигателями буксиров величины. Немного запоздалые команды на срочный запуск еще не прогретых двигателей уже не могли кардинально изменить ситуацию. Крепости, в единой сцепке с отчаянно сопротивляющимися гравитации буксирами, с заметным ускорением падали на объект, точнее, в центр образовавшейся на его месте огромной воронки. Угрожающий сравнивал показатели гравитационной напряженности в пространстве и размер ее локализации. У него задрожали крылья за спиной. Соотношение это однозначно указывало на то, что они падают в черную дыру.
