Свадильфари, как обычно, пасся средь высокой травы на лесной опушке – почти в полумиле от стены. Но хозяйский свист он всегда слышал исправно.
Строитель тем временем собрал веревки, привязанные к исполинской волокуше, и приготовился впрягать своего могучего серого скакуна. Солнце низко висело в небе, но до захода оставалось еще несколько часов; с другой стороны неба, высоко над горизонтом сиял бледный диск луны. Вскоре то и другое будет принадлежать ему – большой свет и малый, и с ними госпожа Фрейя, что прекраснее и солнца, и луны. Но строитель не любил свежевать пока еще не убитого медведя – вот будет добыча у него в руках, тогда и посчитаем прибыль. После такой-то тяжелой работы – да и долгой, вон ведь, целую зиму пахал…
Он свистнул еще раз. Странное дело, никогда еще не бывало такого, чтобы коня приходилось звать дважды. Отсюда ему было видно Свадильфари: тот тряс гривой и чуть ли не танцевал посреди цветущего весеннего разнотравья. Шаг вперед и шаг назад, словно по теплому вечернему воздуху плыл к нему некий сладостный аромат, да только ускользал – дразнил, но не давался.
– Свадильфари! – позвал хозяин, и жеребец навострил уши, запрядал и легким галопом понесся к нему через луг.
Строитель видел, как бежит к нему конь, и радость играла у него в сердце. Копыта глухо простучали по земле, и высокая гранитная стена ответила эхом, двойным и четверным, так что на мгновение строителю почудилось, будто целый табун скачет навстречу.
Хотя там была только одна лошадь.
Он потряс головой.
Нет, не одна. Не одна четверка копыт гремела – две…
Вторая принадлежала гнедой кобыле. Что она – кобыла, ясно стало сразу же: даже промеж ног ей смотреть не пришлось. Каждая ее линия, каждый дюйм, все в ней до последнего волоска было истинно женским. Свадильфари на бегу завертел головой, замедлил скок, попятился и громко заржал.
Гнедая кобыла на него даже не взглянула. Она встала, будто его здесь и не было, нагнула шею и вроде бы начала пастись. Но стоило Свадильфари приблизиться до десятка ярдов, как она тронулась с места, сначала легким галопом, потом побыстрее… и серый красавец кинулся следом, пытаясь ее поймать, но всегда на корпус или два отставая, пытаясь куснуть за круп или хвост, но неизменно промахиваясь.
Вместе промчались они через луг в молочно-золотом свете гаснущего дня – серый конь и гнедая кобыла, – и тела их блестели от пота. Это было похоже на танец.
Строитель хлопал в ладоши, свистел и звал скакуна по имени, но Свадильфари не слышал его.
Он даже бросился следом, думая поймать коня и привести его в чувство, но гнедая будто поняла, что у него на уме: она замедлила бег, потерлась ушами и гривой об голову серого и снова кинулась бежать к темной гряде леса, словно за нею гнались волки. Свадильфари припустил следом, и через мгновение оба скрылись в тени.
Строитель выругался, сплюнул и стал ждать, пока конь вернется.
Но тот не вернулся.
Тени стали длиннее. Строитель вернулся к волокуше, поглядел в сторону леса, поплевал на ладони, взялся за веревки и потащил сани через покрытый травой и цветами луг к горному карьеру.
На заре его еще не было. Солнце успело высоко взобраться на небо, когда строитель вернулся в Асгард, волоча за собой сани с камнями.
Лишь десять было их на этот раз – все, что он смог привезти, – и силач пыхтел и ругался, но тащил и тянул, и с каждым шагом приближался к стене.
Прекрасная Фрейя стояла в воротах, наблюдая за происходящим.
– Я гляжу, у тебя только десять камней, – заметила она. – А чтобы закончить стену понадобится в два раза больше.
Ничего не ответил ей зодчий, продолжая волочь свою ношу к незаконченному проему ворот. Никаких больше улыбок или подмигиваний – физиономия его теперь напоминала маску.
– Тор возвращается с востока, – как ни в чем не бывало добавила Фрейя. – Скоро он будет здесь.
Боги Асгарда вышли поглядеть, как он трудится, и встали плечом к плечу вокруг Фрейи. Молча смотрели они на его муки, но вскоре принялись улыбаться, хихикать и даже задавать вопросы.
– Эгей! – воскликнул Бальдр. – Солнце ты получишь, только если закончишь стену, не забыл? Как думаешь, повезешь ты сегодня домой солнце или как?
– И луну, кстати, тоже, – вставил Браги. – Какая жалость, что конь твой куда-то подевался. Он бы тебе живо привез все эти камни.
И боги еще посмеялись.
Строитель бросил свою волокушу и выпрямился.
– Вы меня обманули! – крикнул он, и физиономия его была красна от натуги и гнева.
– Ничего мы тебя не обманывали, – сказал на это Один. – Не больше, чем ты нас. Думаешь, мы взяли бы тебя строить стену, если бы знали, что ты великан?
Строитель схватил в одну руку камень и саданул им о другой, расколов гранитный блок надвое. Он повернулся к богам с половиной в каждой руке, и вот в нем уже было двадцать футов росту… нет, тридцать… нет, пятьдесят. Лицо его исказилось – теперь он совсем не походил на того чужака, что прибыл в Асгард в начале зимы, мирного и невозмутимого. Весь он стал будто гранитный утес, иссеченный и скрученный гневом и ненавистью.
– Я – горный великан, – прогремел он. – А вы, боги, – просто обманщики и гнусные клятвопреступники. Если бы у меня все еще был конь, я бы сейчас заканчивал стену. И получил бы в награду красавицу-Фрейю и солнце с луной. И оставил бы вас в темноте и холоде – и даже без красоты, чтобы согреть радостью сердце.
– Ни одна клятва не была нарушена, – сурово молвил в ответ Один. – И никакая клятва больше не защитит тебя от нас.
Каменный великан взревел в ярости и ринулся к богам, с громадной глыбой гранита в каждой руке вместо палицы.
Боги расступились, и тут только великан увидал, кто стоял там, за ними, – огромный, рослый бог, рыжебородый и могучий, в железных рукавицах и с железным молотом, которым он широко размахнулся – всего только раз – и отпустил, нацелив прямо на великана.
Молния слепяще ударила с ясного неба, глухо раскатился гром, и Мьёлльнир покинул руку Тора.
Горный великан увидал, как молот стремительно растет, с ревом приближаясь к нему, – и больше не видел уже ничего. Никогда.
Стену боги закончили уже сами – хотя надо признаться, на то, чтобы вытесать последние десять блоков в карьере высоко в горах, дотащить их до Асгарда и взгромоздить на место в своде ворот, у них ушло куда больше времени – многие недели. И да, они были совсем не так превосходно обтесаны и подогнаны, как те, которыми занимался великий строитель.
Некоторые из богов даже ворчали, что надо было дать ему еще немного доделать стену, а потом уже пусть Тор его убивает. Тор, в свой черед, поблагодарил богов за то, что приготовили к его возвращению такую славную забаву.
Странно и совсем не похоже на него, но Локи не явился пожинать славу. Никто не знал, куда он подевался, хотя ходили слухи, что в лугах за Асгардом видели некую кобылу – прекрасную и гнедую. Большую часть года Локи не показывался на глаза, а когда все-таки показался, следом за ним трусил прехорошенький серый жеребенок.
