— Не знаю, я в этом плохо разбираюсь.
— Будет, — сказал Семеныч. — Все как у людей.
Нет, Семеныч точно не из блатных. Не так все в нем.
— Если короткая связь у них есть, то пусть у Кожино вот на этой частоте вызовут. — Я достал блокнот и записал четыре цифры. — Мы рядом будем. Во сколько ждать?
— С утра, — снова ответил Семеныч. — Рано.
— Кому частоту? — показал я листочек, зажатый между указательным и средним пальцем.
— Лучше мне, — Семеныч забрал бумажку.
— Но бабки пусть покажут, когда приедут.
— Хорошо, — почти серьезно кивнул Зураб, в душе потешаясь над моей глупой жадностью.
* * *
Ушел я оттуда своим ходом, хоть моя идея в восторг их не привела. С другой стороны, им на конфликт идти не хочется, и к тому же, если брать ситуацию такой, какой мы ее придумали, нам действительно невыгодно их обманывать. А им нас. Разве что вот эта разведка все карты путает. И из города съехать нужно, как бы авторитеты мнение не поменяли, не верю я во все их обещания, если честно. Повод сказать, что «обстоятельства изменились», всегда можно найти.
Пошел в сторону базара, пару раз аккуратно проверившись и почти сразу обнаружив хвост. Как минимум двое — мужик в спецовке и с сумкой на плече и какой-то молодой, с руками в карманах и брезентовом кепи. Издалека вести пытаются, улица все же пустая. Надо их терять, они тут лишние. Любопытство не порок, но большое свинство, особенно в такие времена и в таких местах.
Прибавил ходу, думая над тем, как это лучше сделать, но вскоре услышал звук догоняющей меня машины, насторожился, отступил в сторону, но это оказался знакомый рафик.
— Подвезти? — Паша быстро опустил окно.
Ты гля, вспомнил меня. Хотя с той поездочкой в Пригородный вполне мог запомнить. И очень вовремя он сейчас.
— Ну, подвези, — кивнул я.
— Опять за пятифан? — уточнил он.
— Опять. Разве плохо?
— И опять на Шмидта?
— Не, теперь на Московское, к заводу ЖБИ.
— Садись назад, тут сиденье грязное, поехали. Завод же брошен, что там нормальному человеку нужно? — добавил он после того, как я влез через заднюю дверь в салон, в котором осталось только два ряда сидений. — Ты вот, ей-богу, все в какие-то странные места катаешься.
— Кому странные, кому и не очень. Поехали, — я сразу сунул ему пятерку.
Мы поехали. Я посмотрел назад. Мужик в спецовке смотрел вслед, запоминая машину, а пацан бегом понесся назад.
Паша сразу же, словно скрываясь от слежки, свернул направо, потом налево, опять направо, а затем вырулил на разбитое и грязное Московское шоссе, которое вело через пустые и брошенные районы. Заросшие кустами обочины, какие-то промышленные здания без окон и местами без крыш. Немалая стая бродячих собак на пустыре, задумчиво смотревших нам вслед.
— Когда дождь уже закончится… — вздохнул водитель. — Осточертела эта грязь и мокрень.
— Не подскажу, с прогнозами погоды у меня слабо.
— Крыша еще дома течет, чинить надо, а времени нет.
— В своем живешь? В частном?
— Да, заняли тут пустой, вроде починили, а все равно хреново получилось.
— С семьей? — начал я его подталкивать к тому, что интересно мне.
— С друзьями. — Он схватил пачку папирос с самодельной полочки на панели и выудил оттуда одну. — Угощайся.
— Спасибо. — Я взял папиросу, смял мундштук, приоткрыл ветровичок в двери. — Ты не местный, что ли?
— Я-то? Местный, просто раньше в хрущевке жил, но там гемора больше, чем в частном. Только воду таскать задолбаешься. И рафик ставить некуда, а тут двор свой.
— С друзьями извозом занимаешься, что ли?
— Не, кто чем. Я извозом, еще человек на мотовозе кассиром работает, еще один там же дозиметристом. Так вместе проще.
— Возраст у тебя уже семейный вроде как.
— Успею. — Он выпустил дым в окно. — Это в Торжке семейным и детным льготы всякие, а тут всем все похрен.
— Там платят? — изобразил я удивление.
— А то! Ремонт бесплатный и все такое.
— А чего здесь живешь?
— Получается так. Ехать туда одному стремно, можно не доехать — или рафик застрянет, или напорешься на кого-нибудь. Поездом — тогда машину здесь бросать. Работа, опять же. Как-то на жизнь зарабатываю. А по ходу и веселей здесь малость. Не знаю.
— Машину тут продай, а там купи.
— А кто ее дорого возьмет? Никто, — он сам же ответил на свой вопрос. — Искать надо. Была бы «буханка» — давно бы сдернул, на ней проехать можно огородами. Но на «буханку» тугриков не хватит, они в дефиците.
— А колонны на Торжок не ходят, что ли?
— А на хрена они нужны? Туда железкой все таскают.
— А как братва легковушки из Торжка гоняет?
— Так то братва, — Паша засмеялся. — У них по дороге все схвачено. По шоссе едут, никуда не торопятся.
— А в Торжке что бы делал?
— Да то же самое. Лучше бы вообще грузовик, тогда работа была бы.
— Искать не пробовал? Их по всяким колхозам до сих пор хватает.
— Что ближе, то обшарено уже, голяк, а дальше ездить страшно. Слушай, а ты сам откуда вообще?
— Издалека, случайно здесь оказался.
— Надолго?
— Не очень. Уеду скоро.
В очередной раз глянул назад — нет, никакого хвоста, пусто на дороге. Как мне Паша удачно подвернулся, прямо подарок. Никто не ожидал, а я так особенно.
— И как вообще в Волочке показалось?
— Тебе честно или вежливо? — почему-то не хотелось из себя бандита изображать.
— Понял, — он хмыкнул и снова затянулся папиросой. — На любителя место, конечно. А по большому счету один хрен везде. Тут тоже, если не нарываешься, то живешь спокойно.
— Оно хорошо?
— Привыкли все. Тут же с самого начала так. По сути посмотреть — власть как власть. В Торжке тоже нарываться не нужно, просто вместо бандитов менты заплющат или другая власть. Кесарю кесарево, слесарю слесарево, нигде ничего не меняется.
— Ты там за долги в рабство попадешь?
— Это да, есть тут такая штука. Долги лучше вообще не делать. Монгол их потом с тебя со шкурой возьмет.
— Монгол тут главный кредитор?
— Он самый, все под ним. Типа главный банкир. Вон ЖБИ, приехали, — показал он пальцем на обшарпанные корпуса завода, к которому вели ржавые рельсы, сквозь которые пророс высокий густой бурьян.
— Спасибо, — специально вместо «благодарю» сказал я. — Тут меня скинь тогда.
