— Кое-что из этого сами знаем, — сказал Михаил, проглядывая исписанные листы. — По этим пунктам совпало, где полностью, где частично. Так что не гонит он, похоже. По тамошней блатной географии расклад хороший сделал.
— И толку? — спросил я. — Ты Зураба арестуешь, что ли? Или Монгола? Они же из Вышнего ни ногой. Бумаги копить будем, вот и все.
— Ты войной хочешь идти? — спросил Сеня. — А похоронки сам писать будешь? Или как? Ты сам посмотри, сколько нас.
— Войны не надо.
— А что тогда надо?
— Надо туда тихо войти и сразу всю верхушку выбить, вот и все. — Я посмотрел ему в глаза. — Разом. За одну ночь. Остальные сами разбегутся. У вас городская граница разве что патрулируется, а у них только на дорогах блоки. Туда с десяти направлений можно зайти.
— Если они разбегутся, то они тут в районе и останутся бандитствовать.
— У вас в районе и так бандитствуют. Просто не местные. Эти в другие районы ходят, а оттуда к вам, вот и все. Творческий обмен. А «зеленым» так вообще болт покласть на все правила. Там в половине пустых деревень дикие банды сидят. И дальше будет хуже.
— Ты наши силы знаешь? — Михаил усмехнулся.
— А почему только ваши? Из других городов наберите хоть по отделению. Даже из Грязовца можно людей вызвать, аж прибегут. Толковые люди, наш отдел, например. Там любой десятка блатных в поле стоит. И центральная власть пусть хоть пару взводов родит — и достаточно. Тихо просто действовать надо. И быстро.
— А гарантию дашь, что тот, кто Монголу наводки дает, не стукнет про операцию? И люди в засаду не придут?
— Не дам, — вынужден был согласиться я. — А крот точно там сидит, где-то на отправке. Но можно и своими силами.
— А дальше?
— А дальше местных вооружать. Сразу же. И свою милицию формировать. И все, если там власть люди возьмут, то блатным уже не светит. Ну сам вспомни, как такие места получались? Сначала бандиты в шоблы сбивались, потом под них уже люди шли. Бандитов убери, и все изменится. А с «зелеными» и так воевать привыкли, ну что там нового? Дорог тут мало, если всерьез взяться, то и с ними разобраться можно. Так они на Вышний базируются, а так им в лесу выживать. Ну и сколько они продержатся?
— Ну вот начальнику это все и изложи, — Сеня усмехнулся. — И нам скажешь, что он тебе ответит.
— А это не я излагать должен. Вы должны. Район ваш. И начальник. Какого хрена у вас в двадцати верстах люди под бандитами живут? Ты вот как сотрудник сам подумай. Не противно? Под погонами не чешется?
* * *
О чем был разговор с начальником райотдела Максимовым, я так толком и не понял. Невысокий лысый коренастый мужик в форме минут десять продержал меня в кабинете, задал несколько общих вопросов, я ответил, потом он мне сказал, чтобы дальше работал с операми. Вот и все. Хорошо, поработаю, я пока мало что сделал тут, только начал, можно сказать. Спросил у него, куда людей устроили, тех, что я привез. Он дал адрес общежития золотошвейной фабрики на Лермонтова. Заглянул к операм, спросил, когда те планируют допрашивать новых. Оказалось, что допрашивать будут другие, но Сеня позвонил кому-то и сказал, что тем всем на завтра с утра назначили явиться.
— Да, мужики, начальник сказал нам вместе работать, — добавил я многозначительно. — Так что не отвяжетесь. И еще вопрос: сеанс связи с Грязовцом как-то можно устроить?
— Напиши где и кто нужен, организуем, — Сеня протянул блокнот и карандаш.
Я вписал данные своего бывшего начальника, спросил, как доехать до Лермонтова, после чего попрощался и пошел на выход. Оказалось, что рядом с Дзержинского, а ту улицу я уже знаю.
Сделал все же небольшой крюк на Торговые ряды, зашел в «мародерский». Магазин длинный, полутемный, барахла всякого, нужного и умеренно нужного, навалено много. От одежды до инструмента, от мыла и старых духов до эмалированных ведер и цинковых корыт. Начищенный медный таз с длинной ручкой, который для варки варенья, особенно внимание привлекал, висел посреди всего как медаль. А в дальнем углу велосипедов с десяток. Кстати, для Торжка вполне неплохо, тут многие катаются, как я видел. Город маленький, всюду недалеко, а на велике так и вовсе мигом получается.
Там же без особого удивления нашел Гену, того самого, что мне «пырзика» продал. Гена перекладывал товар на полке.
— О, как дела? — оживился он, увидев меня. — С машиной что-то?
— Не, просто лезвия нужны, бриться нечем будет скоро.
— Вот я и не бреюсь, — усмехнулся он. — Лиз, посмотри, где у нас лезвия, — окликнул он совсем молодую, лет четырнадцати, девчонку, одетую на удивление «модно» по нынешним временам. Наверняка «мародерская дочка», батя обновки возит.
— Какие?
— Для бритья. Еще что-нибудь надо? — спросил он у меня.
— «Спутник» есть, — девчонка выложила маленькую пачку на прилавок. — И польские, вот такие, «Полисильвер», — рядом с белой пачкой легла еще одна, желтоватая с черной полосой.
— Ты гля, дефицит. — Я взял польские. — Сколько стоит?
— «Спутник» по пять, польские по восемь.
М-да. До Этого Самого «Спутник» рубль стоил, а «Нева» так и вовсе двадцать пять копеек. Про «Полисильвер» не помню, но меньше двух рублей точно. Ладно. Возьму, пока вообще в продаже есть и деньги водятся.
— Дай, милая, мне четыре пачки «Спутника», — я выложил два червонца.
— Сейчас. — Она снова метнулась к прилавку и вернулась с остальными. — Пожалуйста.
— Вот и спасибо. — Я убрал лезвия в карман. — Как нога, Ген?
— Да никак, нет ее, — засмеялся он. — Лучше. Видишь, прыгаю тут помаленьку. Ты оглядись, может, еще что-то нужно. Про половину вещей люди и забыть успели.
Что тут еще нужного может быть? Так, мне бы посуды какой купить, чтобы те же огурцы соленые с рынка таскать, а то в прошлый раз отказался. Вон же кухонные контейнеры жестяные, с крышками, полосатые такие. Возьму парочку. Они для сыпучих, но не страшно, не протекают. У нас такие на кухне стояли, я мыл, вода не капала.
Рассчитался и дальше поехал.
Общежитие оказалось серым кирпичным пятиэтажным зданием почти кубической формы. В вестибюле меня остановила вахтерша — немолодая тетенька в толстых очках, — спросила, куда я и к кому. Показал удостоверение, спросил, куда новых поселили. Она направила меня на третий этаж, дав номера двух комнат, потом спохватилась и добавила:
— Мужчину на втором заселили.
— Спасибо.
Пошел сначала на третий. Подошел к двери, услышал за ней женские голоса, постучал. Открыла ее почти сразу та самая казашка, что бинт тогда из кузова подала.
— День добрый, — поздоровался я. — Зашел узнать, как вы тут.
— Проходите, — она распахнула дверь.
Все пять наложниц сидели в одной комнате, расположившись на кроватях. На столе еда нарезана, банка с квасом стоит.
