— Да вот же она, твоя баба!
— Где, где? — И Шнурок действительно увидел знакомую машину, остановившуюся около небольшого ресторана, и выбирающуюся из нее женщину в черном.
— Ладно, не обижайся! — Он сунул водителю деньги и выскочил из машины.
— То-то! — проговорил шофер вслед ему. — А то, ишь, не заплачу! Выискался тоже!
Шнурок его не слышал. Он перебежал улицу, уворачиваясь от машин, и подлетел к дверям ресторана.
Ресторан назывался «Папа Карло» и, судя по всему, радовал немногочисленных посетителей традиционной итальянской кухней.
Впрочем, Шнурку здешняя кухня была, что называется, по барабану.
У него имелась другая, совершенно конкретная цель.
Войдя в ресторан, он наметанным взглядом профессионального карманника окинул зал.
Помещение было небольшое, всего на шесть или семь столиков. Напротив входа красовался камин, в котором уютно потрескивали настоящие дрова. За столиком возле камина расположилась целая семья — папа, мама и двое симпатичных близнецов. За угловым столом две женщины делового вида пили кофе и разбирали какие-то бумаги. И наконец, еще за одним столиком, неподалеку от стойки бара, сидела та самая дама в черном — вдова антиквара. Напротив нее расположился мужчина с длинными волосами, небольшой бородкой и яркими выразительными глазами — красавец мужчина, из тех, от которых бабы буквально штабелями падают. Вот нравятся им этакие проникновенные взгляды. Ишь, глядит на вдовушку, будто рублем одаривает! И где же это Шнурок видел такие проникновенные глаза?
Шнурок почувствовал, что у него клюет.
Уверенным шагом он пересек зал и сел за соседний столик, так что оказался прямо за спиной у длинноволосого красавца. Это был его коронный номер, если требовалось проверить карманы соседа. В данном же случае он хотел всего лишь подслушать разговор и выяснить, что за дела у «черной вдовы» с этим красавчиком.
Шнурок в совершенстве владел главным искусством каждого карманника. И это главное искусство заключается вовсе не в ловкости рук, как многие думают. А оно заключается в умении быть совершенно незаметным, не привлекать к себе внимания. К примеру, стоит в метро озабоченная тетка, думает о своих делах и совершенно не замечает скромно одетого мужичка, который уже минут десять отирается совсем рядом с ней и уже успел прорезать бритвой ее сумку…
Так и в ресторане Шнурок сделался до того незаметным, что посетители за соседним столиком не обращали на него внимания.
Подняв глаза, Шнурок заметил еще одно достоинство выбранного им места: напротив него на стене висело большое зеркало в золоченой раме, и в этом зеркале отражались его соседи — «черная вдова» и ее импозантный собеседник. Так что Шнурок мог не только подслушивать их разговор, но и следить за выражением лиц.
— Ну, зачем ты меня вызвала? — раздраженно проговорил длинноволосый, при этом глаза его метали молнии. — Знаешь ведь прекрасно, что нам сейчас нельзя встречаться!
И тут Шнурок понял, кого ему напоминают эти выразительные глаза. Была у него одна слабость — Шнурок любил ходить в церковь. Не каждый день, а по большим праздникам — на Пасху там или на Троицу. Народу в церковь набивалось — страшное дело, кто молится, кто свечки ставит, кто хор слушает, за сумками и карманами следить некогда.
Вот тут-то для Шнурка самая удача и идет! А чтобы Господь Бог не обиделся, что в церкви такое святотатство, Шнурок честно половину всех украденных денег на церковные нужды жертвовал. Согрешил — и тут же покаялся, не отходя, так сказать, от кассы. Очень удобно!
Так вот, весь облик этого типа — длинные волосы, горящие глаза — напомнил ему лики икон. Худое лицо с впалыми щеками, бородка — да прямо Иисус Христос!
— Геночка, ну зачем ты так со мной разговариваешь? — отозвалась «черная вдова» дрожащим, срывающимся голосом.
Однако бывалый Шнурок услышал в этом голосе ненатуральность.
«На жалость бьет, — определил он уверенно. — Непременно развести хочет святого красавца».
— Ты же знаешь, как мне сейчас тяжело! — продолжала женщина. — Неужели тебе меня нисколько не жаль? Ведь я только что потеряла мужа! Представь, что я чувствую…
— Вот только не надо про мужа! — перебил ее собеседник. — Пока он был жив, ты о нем не очень-то часто вспоминала! Его существование не мешало тебе изменять ему направо и налево…
— Что значит — направо и налево? — Теперь голос вдовы не дрожал, в нем звучало неподдельное возмущение. — Я полюбила тебя и надеялась, что теперь, когда нам никто не мешает, мы будем вместе…
— Вместе?! — вскрикнул длинноволосый. — Да я теперь боюсь находиться с тобой рядом! Ты убила собственного мужа — завтра точно так же убьешь и меня, как только я тебе наскучу! Я никогда не буду чувствовать себя в безопасности!
Со стороны казалось, что мужчина произносит яростную проповедь — призывает, к примеру, всех богатых раздать свое добро бедным или что-то в этом роде.
Но Шнурок-то сидел рядом! И едва не свалился со стула, услышав его слова.
Вот так так! Выходит, дамочка угрохала антиквара! А с виду такая беззащитная особа, мухи не обидит! Безутешная вдовушка…
Карманник поднял глаза на зеркало и взглянул на женщину по-новому. А она опасная штучка, ей палец в рот не клади!
— Что ты кричишь?! — зашипела вдова на своего собеседника. — Не хватало только, чтобы твои слова кто-нибудь услышал!
— Услышал? — как эхо, повторил длинноволосый. — Да кто здесь услышит? Если, конечно, ты не будешь орать на весь ресторан!
Он огляделся, и при этом его взгляд скользнул по Шнурку как по неодушевленному предмету.
— Это ты кричишь! — прошипела вдова. — И нечего изображать из себя святого! Прибереги свой пламенный взгляд и звенящий голос для дурочек-студенток, которые бегают за тобой табунами! Тоже мне, святой! Ты прекрасно знаешь, как это случилось! Это была самооборона! Андрей избивал меня! Ты это видел, видел?
Она сорвала темные очки, и Шнурок увидел здоровенный синяк под левым глазом. Так вот почему она ходит в очках!
— Он избил меня накануне, когда узнал про нас с тобой, а потом, когда я приехала к нему в магазин… — Вдова закрыла лицо руками, ее плечи затряслись, голос прервался.
— Вот это очень интересно, — проговорил длинноволосый с издевкой в голосе. — Зачем ты к нему заявилась, да еще в такое позднее время?
Женщина убрала руки от лица. Глаза ее были сухими, губы неприязненно сжатыми.
— Я думала, что еще можно что-то наладить. Но он показал мне фотографии, которые получил от нанятого им сыщика. На них были мы с тобой. Да ты знаешь, ты их видел… Андрей совершенно озверел, он набросился на меня и, наверное, убил бы… к счастью… или к несчастью, мне подвернулся под руку тот подсвечник. Я ударила — даже не поняла куда… и вдруг он обмяк и затих… Я сначала не поняла, что случилось… Я звала его по имени, потом пощупала пульс… пульса не было…
