– Хорошо, – согласился Ланселот.
– Я думаю, сэр, – сказал, подходя к Ланселоту, барон Барнард, – моя дочь погибнет из-за тебя. Она всегда была неясна сердцем.
– Этого не должно произойти, – отвечал Ланселот. – Развлекай ее, и, когда я уеду, она забудет меня. Никогда я не давал ей повода подумать, что люблю ее. Но я очень огорчен печалью Элейны, потому как она благородная и добрая девушка, с кротким нравом.
– Отец, – вмешался сэр Лавейн, – с моей сестрой случилось то же, что и со мной. С той минуты, когда я впервые увидел сэра Ланселота, я уже не мог расстаться с ним.
Элейна грустила дни и ночи, не зная сна, не принимая ни пищи, ни питья.
– Я не могу и не хочу преодолеть своей печали, – возражала она на все утешения. – В том нет греха, что я люблю благороднейшего из рыцарей. Да мне уж и недолго жить, я чувствую.
Вскоре Элейна призвала к себе отца и младшего брата и, плача, продиктовала им прощальное письмо, после чего попросила их выполнить ее последнюю волю.
– Когда я умру, вложите это письмо в мою правую руку. А тело мое отнесите к Темзе и поместите в лодку под черными парусами. И пусть один из наших верных слуг поведет ее вниз по течению к городу Лондону и там оставит.
Так проговорила Элейна, вздохнула в последний раз и умерла.
Горько рыдали над ней отец и брат, а потом вложили в ее похолодевшую руку письмо, а тело доставили с молитвами к Темзе и там поместили в лодку. Лодку покрыли черной парчой, и старый преданный слуга ступил в нее. С печалью отчалили лодку от берега, и кормчий повел ее вниз по течению, к Лондону, где находился двор короля Артура.
Случилось, что король с королевой стояли у дворцового окна, выходившего на Темзу, и заметили черную лодку. Король приказал остановить ее и в сопровождении королевы и многочисленных рыцарей спустился к берегу. В лодке лежала красавица и, казалось, спала; в правой руке она сжимала письмо.
Дивясь увиденному, король осторожно вынул письмо из руки девушки. Вернувшись во дворец, он приказал всем рыцарям собраться, вскрыл письмо и прочел вслух:
Благороднейший рыцарь, милорд Ланселот! Смерть пришла за мной, видя, что ты – не любишь меня. Сделай теперь, когда меня уже нет в живых, то немногое, о чем я тебя прошу: помолись за мою душу и похорони меня. Вспоминай иногда обо мне, несравненный, милый рыцарь.
Печаль омрачила чело Ланселота, он побледнел; все поразились, видя его столь удрученным.
– Государь, – сказал он, когда король кончил читать письмо, – поверь, я скорблю всей душой о благородной девице Элейне, и Богу известно, что я был лишь невольной причиной ее смерти; сэр Лавейн, брат почившей, может подтвердить мои слова. Она преданно ухаживала за мной во время моей болезни; она любила меня беспредельно, и я сильно опечален этим.
– Отчего ты не полюбил ее? – спросила королева, переживая о горькой судьбе благородной девушки.
– Государыня, – ответил сэр Ланселот, – сердцу не прикажешь; но я скорблю о ее смерти.
– Да, нельзя любить по принуждению, – согласился король, – и тут бессильны все мольбы. Но ты, сэр Ланселот, согласно желанию благородной девицы, конечно, пожелаешь похоронить ее?
– Да, я похороню ее со всей подобающей пышностью и торжественностью, – ответил Ланселот.
Рыцари Круглого стола с грустью проводили тело прекрасной Элейны к могиле.
На могильной плите крупными буквами высекли надпись, которая гласила:
Здесь покоится Элейна,
Лилейная дева из Астолата,
умершая от великой любви
Глава XI. Как три непорочных рыцаря узрели чашу Святого Грааля
Чародей Мерлин
Много лет счастливо правил Артур Британский, а его двор в Камелоте славился во всех отдаленных уголках земли. Лучшие рыцари стекались сюда, чтобы учиться силе и мужеству, благородству и учтивости, чтобы испытать себя на верность рыцарскому званию и прославиться своими подвигами. И столь велика была слава рыцарей Круглого стола, что забылись в Камелоте пророческие слова, сказанные Мерлином в дни юности короля Артура. А предсказал Мерлин следующее: с воцарением на троне сына Утера Пендрагона возрастет сила и слава Британии, а ее рыцари превзойдут всех других доблестью и чистотой помыслов своих; однако впоследствии они возгордятся и, не встречая равных себе доблестью соперников, станут злоупотреблять своей силой.
И действительно, до Артура стали доходить вести о том, что бароны в отдаленных частях государства враждуют между собой, отнимают друг у друга замки и забывают добрые христианские обычаи.
Глубокая тоска охватила душу короля: он недоумевал, почему сердца его баронов и рыцарей обратились ко злу. Удрученный Артур решил попросить совета у архиепископа Британии и написал ему письмо, которое вручил надежному рыцарю по имени сэр Брюс. Архиепископ, проживавший у Западного моря и служивший в большом соборе Святого Асафа, приходился королю родственником и прославился своей праведной жизнью.
Через месяц рыцарь Брюс вернулся с ответом. Архиепископ писал:
Приближается время испытаний и Божьего суда над Британией. Скоро явятся к тебе три добрых рыцаря. Молись, государь, чтобы – дух их огнем проник в сердца всех твоих рыцарей. Я же непрестанно молюсь о тебе, король мой, и прошу, скажи своим рыцарям: «Бодрствуйте и молитесь!»
Несколько дней спустя, когда король Артур в холодный зимний день сидел в своем дворце перед пылающим очагом, дверь вдруг распахнулась и в зал вошли три воина, неся на щите раненого рыцаря. Воины опустили свою ношу, и все присутствующие в зале узнали в раненом сенешаля сэра Кэя. Угрюмо осмотревшись, сэр Кэй приказал воинам сопроводить его до постели и разыскать лекаря.
– Кто тебя ранил? – обратился сэр Гавейн к Кэю, когда того выносили из зала.
– Дурак, которому я снесу голову с плеч, как только поправлюсь, – буркнул в ответ сэр Кэй.
Мгновение спустя в зал вошел трольд, а за ним рыцарь в белых доспехах. Приблизившись к королю, рыцарь преклонил колено.
– Государь, – обратился он к Артуру, – я прошу тебя посвятить меня в рыцари.
– А кто ты? – спросил король.
– Я единственный оставшийся в живых сын своей матери, вдовы графа Еврока.
– А он не из числа ли тех лордов, – спросил, нахмурясь, король, – которые воюют на севере и грозят гибелью моему королевству?
– Нет, государь, мой отец умер двадцать лет тому назад, – возразил юноша.
– Как тебя зовут и что ты сделал, чтобы удостоиться посвящения в рыцари? – сухо спросил король, прогневанный ранением своего друга и названого брата сэра Кэя.
