Приблизительно через час слуга пригласил его в обеденную залу, проводил. Иначе бы Александр сам не нашёл, если только по запахам. Стол обеденный огромный, не меньше чем на сотню едоков. Но заняты места были ближе к левому краю. В торце, как хозяин, восседал сам маркиз. Переодеться успел. Чёрная бархатная курточка, кружевной воротник и манжеты. Вся женская половина тоже в нарядных платьях. Александр среди них почувствовал себя нищим, слугой, но попавшим на чужой праздник. Состояние не самое приятное, но маркиз внимания не обратил.
– Огюст, твоё место по левую руку.
Место почётное, справа от маркиза супруга. Поздний ужин прошёл неспешно. На еду, особенно мясо, жаренное на вертеле, налегали только оба рыцаря. Что же, мужчины во всех странах, во все времена одинаково любят плотно и вкусно поесть. Мясо запивали вином. Наевшись, Антуан стал рассказывать о прошедшем турнире. При отсутствии газет, радио, телевизора рассказ вызвал подлинный интерес у женщин, но своеобразный. Главное, что интересовало, не кто одержал победы, а в чём были одеты дамы. Какие ныне в моде цвета платьев, да какие рюшечки, да что на голове. Антуан морщился, пытаясь вспомнить. Мужчины запоминают события, происшествия, но редко одежды. Александр разглядывал женщин. Откровенно пялиться было плохим тоном, за это отлучали от дома. Жениться он не собирался, но было любопытно. На роль невесты вполне подходили две девушки, но больно юны, лет по шестнадцать-семнадцать. Обе не красавицы, но симпатичные. Как почти все француженки, темноглазые шатенки. После ужина к Александру подошёл Антуан:
– Понравилась? Только не говори, что не смотрел, я же видел. Их трое было, та, которая справа, её Патрисия звать. Или не запомнил, когда я их по приезде представлял?
– Прости, столько женщин сразу, отвык.
– Слуга тебя проводит, чтобы не заблудился. Надеюсь, ты завтра не откажешься осмотреть парк? Он у меня не хуже, чем у герцога Артуа.
Александр благоразумно промолчал. Кто такой этот герцог и чем он славен, не знал. Руководствовался поговоркой: «Молчание – золото, а слово – серебро». Смолчишь, может, и за умного всезнайку сойдёшь.
Кровать в гостевой комнате великолепная, под балдахином, перина мягкая, одеяло пуховое. Разделся донага, улёгся. Какое блаженство! Почти королевская роскошь! А хорошо быть богатым. Впрочем, по деньгам он мог позволить себе купить поместье. Конечно, не такое большое, как у Антуана. Да и зачем оно ему? С этой мыслью и уснул. Утром по коридору тихие шаги прислуги. Александр оделся, взял узелок, сумку через плечо, опоясался оружием. Антуан человек хлебосольный и дружелюбный. Но у него цель – выдать племянницу замуж. А у Александра женитьба в планах не стоит, ему до родной земли добраться надо. Попросил одного из слуг вывести его из замка.
– А как же маркиз? – удивился тот.
– Неотложные дела, – соврал Саша.
Он решил уйти по-английски, не прощаясь. Конечно, Антуан обидится. Но приближалась осень, а с ней и шторма. А ему предстояло морем идти довольно далеко. По Английскому каналу, как называли Ла-Манш, потом Северное море, через проливы в Балтику, с неизбежной пересадкой в Киле, Любеке или другом городе. А потом ещё половину пути до Великого Новгорода. Балтика же осенью вовсе не ласкова. Кроме того, процветало пиратство. Для защиты торговых судов Ганза строила военные корабли, набирала опытные команды. Но к каждому «торгашу» не приставишь военный корабль.
От Руана до Гавра немногим больше семидесяти километров. Если нигде не останавливаться и поддерживать хороший темп, два дня пешего хода. Полдня он шёл, а в полдень его подобрал дилижанс, и к вечеру он уже сошёл в Гавре. Город-порт небольшой, грязный, на улицах звучит разноязыкая речь. Оно понятно, это самый близкий к Парижу морской порт, сюда заходили корабли из многих стран.
Александр в харчевню зашёл, поужинал, комнату снял. Сегодня отдыхать, а завтра на поиски попутного судна. Только ночью понял, что сделал ошибку, выбрав постоялый двор возле порта. Всю ночь горланили песни, кричали и дрались в харчевне на первом этаже матросы с разных кораблей. Французы не любили англичан, а испанцы и французов, и англичан, вместе взятых.
Утром, хорошо подкрепившись, отправился в порт. У причалов множество кораблей. Стал ходить, расспрашивать, куда какое судно следует. Лишь к полудню удалось найти корабль, отплывавший в Любек. Матрос у трапа, считавший тюки, которые сносили в трюмы грузчики, показал на корму:
– Капитан там, говорите с ним, мсье, я человек маленький.
Корабль большой, торговый, две мачты. Александр по трапам взбежал на верхнюю палубу. На кормовой надстройке двое мужчин в камзолах что-то обсуждают. На Александра обратили внимание. Не каждый день рыцари появляются на корабле. Александр поздоровался:
– День добрый! Ищу попутное судно до Любека или другого города Ганзейского союза.
– Ты нашел, что искал. После погрузки мы отправляемся в Любек. Если грузчики, эти дохлые тараканы пошевелятся, к вечеру отойдём.
– Меня устраивает. Твои условия?
– Каюта отдельная, но невелика, всё же судно торговое. Питание два раза в день. За всё четыре су.
– Согласен!
Капитан окликнул одного из матросов, занимавшегося подтяжкой такелажа:
– Эркюль, проводи господина в каюту. Да помоги вещи занести.
– У меня нет вещей, всё при мне.
Матрос показал крохотную каюту на одного человека, практически – пенал. Узкий рундук, под которым место для вещей, квадратное маленькое окно с опускной крышкой, для защиты от непогоды. В стену вбиты деревянные гвозди вместо вешалки. Скромно, даже скудно. Но Александра устраивало. Всего-то неделю переждать. В подобной каюте он с тяжелораненым Огюстом на фелюке Акру покидал.
Оставив под рундуком в нише свои скромные пожитки и оружие, поднялся на палубу. С высоты хорошо видны город и гавань. К пирсам подходят и швартуются корабли, другие выходят. Где-то там, за дымкой, совсем недалеко, Англия.
Капитан, уладив свои дела, подошёл:
– Позволь полюбопытствовать, почему в Любек? Рыцари-тамплиеры обычно собираются в Марселе.
– Разве вы не в курсе, что Акра пала, вся Святая земля под мамлюками-египтянами?
– Как же, знаю. Но, поговаривают, новый поход будет.
– О! Когда ещё! Немногие вырвались из Акры, я в их числе. Сопровождал раненого приятеля, тем и спасся.
– Так ты воевал? Я, грешным делом, по твоему молодому виду решил – только в турнирах участвовал.
– Пришлось повоевать.
– Пойдём ко мне в каюту, выпьем немного вина за знакомство.
Капитанская каюта оказалась большой, занимала почти всю кормовую надстройку. Посередине огромный стол, на котором разложена карта, лежит секстан, линейка. В углу широкий рундук, в другом – обеденный стол. Четвёртую стену занимало широкое окно, обзор великолепный, жаль только – вид за кормой, а не вперёд.
