Полноватая девка в несвежем переднике подскочила через несколько секунд.
– Немецкие вина есть?
– Германские? – переспросила официантка и, не дожидаясь ответа, кивнула. – Рейнвейн есть. Айсвайн…
– Давай рейнвейн да рыбки жареной. – Горыня опустил в потную распаренную ладонь золотой рубль и откинулся на спинке стула, разглядывая посетителей с явной гримасой презрения и неудовольствия. А наткнувшись на лицо, перечёркнутое длинным шрамом, вообще скривился и отвернулся, уставившись на колыхающиеся полупопия другой официантки, протиравшей свободный стол грязной тряпкой.
Только стукнуло об стол донышко зелёной бутылки и тарелки с жареными стерлядками, как возле стола нарисовался высокий кряжистый мужик в лёгкой поддевке, подпоясанный тонким ремешком и свисающими с ремешка кожаными кармашками под всякую мелочь.
– Ты не нравишься хозяину, – гулко произнёс мужик и в упор посмотрел на Горыню.
– Ты чьих будешь, сиделец? – лениво процедил Горыня и смерил гостя долгим взглядом, пройдясь от нечищеных сапог до бородатой головы с торчащей на макушке прядью засаленных волос.
– А ты пошто такой любопытный? – Мужик сжал кулаки до хруста и уже открыл рот, чтобы что-то добавить, когда от хлёсткого удара в грудину глаза его остекленели и он тихо и почти чинно стёк на пол грязной кучей.
Горыня отхлебнул прямо из горлышка и, держа бутылку в правой руке, а левой подхватив мужика за шиворот, потащил того к человеку со шрамом, прямо по полу кабака.
– Твоё говно? – Он толкнул тело прямо под ноги Миньке Седого и снова приложился к бутылке, не отрывая взгляда от атамана.
Второй подельник бандита только начал вставать, когда бутылка из толстого стекла звонко разлетелась вдребезги об его голову, а третий так и остался сидеть, получив кулаком по темечку. Таким ударом в мире Константина медбратья успокаивали буйных психов, и мужчина, получив по голове словно кувалдой, тихо растёкся по столу, уткнувшись лицом в тарелку с квашеной капустой.
Услышав за спиной нездоровую суету, Горыня одним движением, словно кузнечик, перепрыгнул через сидевшего Миньку, развернулся и, положив один револьвер тому на спину, упёр ствол в затылок, а второй вытянул вперёд, демонстративно взведя курок. Кто-то слева встал, с грохотом опрокинув стол, и Горыня, почти не глядя, воткнул пулю в лоб самого непонятливого.
Когда в кабак с двух концов ввалились бойцы Особой сотни, все посетители кабака сидели чинно, не отводя взглядов от револьверного ствола. Трупов на полу было уже целых три, но оставшиеся не хотели на себе проверять качество оставшихся патронов в барабане.
Дознатчики и воины споро приняли арестованных, и вереница одинаковых закрытых возков покатила в сторону княжеского острога.
– И откель же ты такой шустрый на нашу голову, ворон залётный? – Гордей, брезгливо смахнув крошки с грязного стола, разлил принесённое официанткой густое фряжское вино и пригубил бокал. – Неужто выпускник Гагаринского училища?
Горыня, дегустировавший вино, в этот момент чуть не поперхнулся.
– Или паче, безбородовских будешь? – Гордей, внимательно отслеживавший малейшие проявления вазомоторики собеседника, удивлённо поднял бровь. – Тоже нет?
– Про то князя спрашивай. – Горыня виновато развёл руками.
– Это понятно. – Глава местного отделения Разбойного приказа кивнул с грустным выражением лица. – Ну, раз ты такой весь из себя орёл, то будем разбираться с нашей главной бедой.
В только что пустой ладони, будто из воздуха, появился белый кругляш серебряного рубля.
– А можно ещё раз глянуть? – Горыня протянул руку, и в неё упала поддельная монета.
Горыню прежде всего интересовала технология производства, и он внимательно, словно под микроскопом, начал осматривать изделие. Сейчас он понял, почему показался неровным рант. Накатан он был нормально, только вот сами риски бокового рисунка были неодинаковы, словно каждую вырезали отдельно. И главное, что заметил Горыня, это тонкий след срезанного облоя по всей окружности монеты, там, где заканчивался гурт.
В прошлой жизни ему пришлось пару раз заниматься фальшивомонетчиками, и технологию процесса он представлял себе довольно хорошо. Тем более что тогда подделывали тоже серебряные монеты Госбанка.
– Значит так. Монета эта сделана не литьём, а штампом. Формы низа и верха подогнаны плотно, но щель всё равно есть и излишек выступает вот здесь. – Горыня показал Гордею след. – И потом его срезают, но в результате остаются характерные царапины. Если возьмёшь хоть пару таких монет, сразу увидишь, что на них есть такой же след.
– И что это даёт? – Гордей достал из кармана жилета лупу в бронзовой оправе с длинной ручкой и стал внимательно осматривать монету. – Полагаешь, что прессов таких в городе немного?
– Ручной не подойдёт, – ответил Горыня. – Сплав серебра с оловом дрянной. Хрупкий. Давить нужно так, чтобы металл потёк, а это вручную не сделать.
– Паровой молот, – неторопливо и словно нараспев произнёс Гордей и, облокотившись на руку с лупой, задумался, расфокусировав взгляд.
– Да ещё думаю, охрана у завода должна быть и работников немного.
– Немного работников… – Гордей откинулся на спинку стула и задумчиво уставился в потолок. – И сторожа, и молот паровой… Никандр! – Глава приказа звонко щёлкнул пальцами, и в кабак ввалился неприметный мужичок в рубахе и широких штанах.
Мужичок почесал под редкой бородёнкой и вопросительно посмотрел на Гордея.
– Значит так, селезень быстрокрылый. Лети-ка ты на Лесную да глянь, не курится ли дымок над Шубинской фабрикой. А паче молот услышишь, так пулей обратно. А Антипу передай, пусть на всяк соберёт десятка три своих убивцев да настороже побудет. Чую, дело ему будет. Да Афанасия зови. Волхв тоже пригодится.
– Сделаю, вашбродь. – Мужичок истаял в воздухе, словно привидение, а Гордей внимательно посмотрел на Горыню.
– Ежели ливцы
[18] Шубина при деле, лично государю отпишусь.
– Тут другое интересно. – Горыня кивнул. – Если всё так, то Шубин этот по своей воле, или как? И нет ли тут чьих-то хвостов?
– Как сказал, хвостов? – Глава приказа громко расхохотался. – Разберёмся. Это уж совсем просто. У меня такой мастер есть, ему все словно в храме Родовом каются. Очищает так сказать душу, орёлик когтистый. – Гордей достал из жилетного кармана крупные часы, щёлкнул, открывая крышку, и помолчал, прикидывая расстояние и время. – Минут двадцать туда, да там с полчаса, да двадцать обратно… – Он захлопнул крышку часов и повернулся в сторону кабатчика.
– Неси-ка обед, селезень наш бестолковый, да смотри, чтобы всё было свежим. Если что не понравится, отдам тебя вон ему. – Гордей кивнул на Горыню, который в этот момент как раз закончил перезаряжать барабан и бросил задумчивый взгляд в сторону труженика стакана и поварёшки.
