Логично? Да. Но это еще не главное.
Убийца – не хмырь с кинжалом, а светописец невероятной силы. Сельма каждый раз увеличивает мощность потока. Наибольшая доза достается профессору. То есть тому, кто сам ничего не видел, но знает и понимает историческое значение.
Как тут не вспомнить: «Scientia potentia est».
Знание – власть.
«Фаворитка» не просто убирает свидетелей. Она, выражаясь по-простецки, колдует. Совершает темный обряд. И таким способом «меняет русло истории».
Как именно это работает, пока непонятно. Но главный вопрос в другом – кто станет последней и, видимо, решающей жертвой?
Да, на заклание приносят знающих. А кто знает о династии больше всех? Больше, чем даже королевский биограф?
Сам король? Но к нему сейчас и близко не подобраться. Кроме того, «фаворитка» сказала, что ничего не замышляет непосредственно против королевской семьи. И хоть тресни, Генрих готов поспорить, что она не врала.
Есть одна мысль, догадка. Вот только как бы ее проверить?
Впрочем, чего мудрить…
Генрих поднялся, шагнул к окну, задвинул плотные шторы. В комнате стало темно. Он зажег лампу, подошел к зеркалу. Сосредоточился и сказал:
– Сельма, ты мне нужна.
Глава 16
Он подождал несколько секунд, но ничего не происходило. Генрих закрыл глаза и представил себе «фаворитку» с ее холодно-безупречными чертами лица, пронзительным взглядом и губами, растянутыми в усмешке. Мысленно повторил ее имя и снова вгляделся в зеркало.
Воздух в отраженной комнате всколыхнулся, как над костром. Сельма появилась у Генриха за спиной. Нет, она не соткалась из пустоты, а просто подошла от двери, будто там, в зазеркалье, была у него в гостях.
– Ну чего тебе, Генрих? – спросила она несколько недовольно. – Заняться нечем? Бездельничаешь?
«Сговорились, что ли?» – подумал он. Вслух произнес:
– А ты? Уже убила всех, кого надо?
– Нет, только собираюсь, – не моргнув глазом сказала Сельма. – И буду признательна, если ты прекратишь меня отвлекать.
Она подняла ладонь, словно собираясь стереть свое отражение, как стирают со стекла осевшую влагу. Генрих поспешно предостерег:
– Погоди! А если я знаю, кто твоя цель?
– В самом деле? Ну, поделись.
– Секунду. Хочу предложить тебе уговор. Понимаю, что от своего плана ты не откажешься, но давай так – сейчас я назову должность, и, если угадаю, ты выслушаешь меня, прежде чем набросишься на этого человека. Выслушаешь лично, глядя в глаза, а не через иллюзию в зеркале.
– Генрих, Генрих. – Она укоризненно покачала головой. – К чему этот детский сад? Ты все еще надеешься помешать? Неужели той демонстрации было мало?
– Да, все еще надеюсь. Поэтому и хочу с тобой встретиться. У меня есть что сказать, поверь. И показать, в чем ущербность твоего замысла.
– Милая попытка, только вот блефуешь ты неумело. Так что извини, но…
– Ты хочешь убить верховного хрониста Девятиморья.
Воцарилось молчание. Сельма, прищурившись, всматривалась из зеркала в лицо Генриху. Тот не отводил взгляд.
– Признаюсь, ты меня удивил, – произнесла наконец она. – Что ж, это даже к лучшему. По крайней мере, мозги у тебя еще не усохли. И что ты, позволь спросить, намерен делать с этим прозрением?
Генрих перевел дух и мысленно похлопал самого себя по плечу. Догадка верна, а блеф, несмотря на скепсис «фаворитки», удался. Сельма тем временем продолжала:
– Надеюсь, начальству ты не докладывал? Сам должен понимать – если контора попробует остановить меня, получится только хуже. Хуже для вас, естественно. Но на всякий случай предупреждаю отдельно – хронист помечен следящей искрой. Я сразу узнаю, если вы захотите его увезти и спрятать. И успею перехватить. В результате я своего все равно добьюсь, но трупов будет гораздо больше. Ты слушаешь меня, Генрих?
– Да, – сказал он. – Я слушаю.
– Напоминаю – я готовилась к этому не год и не два. В моем распоряжении колоссальный резерв энергии. В случае чего я отброшу всякую щепетильность и начну бить по площадям.
– Хватит, Сельма. Сама же признала – я не дурак, так что не надо повторять десять раз. Если бы я хотел устроить тебе засаду, то не стал бы сейчас с тобой разговаривать. Хочешь, могу дать слово, что приеду один. Но встретиться мы должны.
– Ладно, Генрих. Будем считать, что ты меня убедил. Мне нужно еще пару часов, чтобы все окончательно подготовить. Приезжай в полседьмого к особняку хрониста. Адрес – Четвертый Речной проезд, дом один. Не опаздывай.
Зазеркальная Сельма развернулась и шагнула к двери. Генриху показалось, что и в реальности он слышит цокот каблучков по паркету. Машинально взглянул через плечо – и, как обычно, никого не увидел.
Как ни прискорбно, «фаворитка» права – генералу звонить бессмысленно. Впрочем, после вчерашней бойни Генрих и сам не надеялся на контору. Теоретически можно, конечно, поднять по тревоге полк королевской гвардии, оцепить весь этот Речной проезд и дать солдатам приказ – стрелять без предупреждения. Вот только вряд ли поможет. «Удар по площадям», обещанный Сельмой, – это наверняка не метафора. Сумасшедшая баба, если захочет, всю улицу зальет кровью.
Придется рассчитывать на себя. И надеяться, что тот аргумент, который Генрих предъявит Сельме, окажется хоть и простым, но достаточно убедительным.
Осталось придумать, чем занять себя в оставшиеся часы. Книга? Нет, вдумчивое, серьезное чтение – это не то. Мешает волнение, трудно сосредоточиться. Лучше что-нибудь простенькое, ни к чему не обязывающее.
Свежие газеты были бы кстати. Но раз их нет, сойдет, пожалуй, «беседка» – собственно, ее основное свойство как раз в том и заключается, чтобы бессмысленно губить время.
Генрих заново набил трубку, с наслаждением затянулся. Прошел в кабинет, с нарочитой неторопливостью устроился за столом. Взял чистый лист бумаги.
О чем он тут беседовал в прошлый раз? А, ну да, о чертополохе. И разговор, помнится, прервался буквально на полуслове. Эксперт-доброволец так и не успел объяснить, что означают колючки на гербе у «стекольщиков».
Вот и продолжим тему.
Припомнив псевдоним тогдашнего собеседника, Генрих вывел на листе: «Геральдика. Вопрос. Коллега Легат». Ниже быстро нацарапал: «Коллега, если помните, мы общались на днях, но нам помешал какой-то досадный сбой. Меня интересует чертополох как геральдический символ. Если у вас есть время, буду рад услышать подробности». Тут же подумал, что «услышать» – не самое подходящее слово для общения по переписке, но было поздно. «Беседка» уже приняла вопрос.
Легат ответил довольно быстро: «Да, коллега Тевкр, конечно, я помню. Не успел вам ответить толком. Ох уж эти пресловутые флюктуации! Иногда они весьма раздражают, верно? Касаемо же предмета нашего разговора – имеется любопытный момент…»
