– И это… откель они у тебя растут?
– Откель… Оттель.
– А! Но сидеть-то можешь?
– Ладно, посижу.
Алешка, посмеиваясь, сидел на лавочке, болтал ногами, поглядывал по сторонам. Ему не было скучно. Во-первых, есть о чем подумать, а во-вторых, он знал, что главное качество, необходимое сыщику, это терпение. Кошка, чтобы подстеречь мышку или птичку, может просидеть в засаде несколько часов. А Лешка что – хуже кошки? Он лучше кошки…
В один прекрасный момент на милицейское крыльцо вышел дежурный покурить.
– Привет! – крикнул он Лешке через улицу.
– «Наша служба и опасна и трудна…» – во все горло заорал Алешка старый милицейский гимн.
– Ты чего дразнишься? А где Папа Карло? Что это он свой пост оставил?
– Я за него. А он яичницу пошел жарить.
Дежурный докурил, Алешка допел и пошел в шахту. Папа Карло стоял за дверью с полной тачкой.
– Менты? – тревожно спросил он.
– Я их прогнал, – небрежно успокоил его Алешка. – Много осталось копать?
– Не очень. После обеда докопаю. На улице чисто? – Он имел в виду – безопасно ли?
– Не очень. Много банок из-под пива, коровьих лепешек полно.
– Понял. Открывай дверь.
Папа Карло выкатил тачку, свез свою «добычу» в овраг, вернулся и сказал:
– Зайду к ментам – как они там мою заяву приняли? Я им спать не даю, понял? – И он зашагал к милиции большими шагами, все время что-то бормоча себе под нос.
Но в милицию почему-то не зашел, остановился на пороге, развернулся и пошел обратно. Будто считал шаги. Алешка уж было открыл рот с вопросом, но Папа Карло мотнул головой, дошагал до двери сарая и скрылся за ней. Алешка – следом. И проводил взглядом Папу Карло, который так же размеренно, согнувшись, шагал по своей «шахте», как и на улице. И так же бормотал под нос. Алешке показалось, что бормочет он цифры.
Когда Папа Карло выбрался наружу, он поднял вверх указательный палец, сказал: «Вот!» – и во всю пасть развернул беззубую улыбку.
– Забирай тачку, пацан, и можешь мотать отсюда.
– Спасибо, – сказал Алешка ехидно.
Но сразу «мотать отсюда» не стал. Тачку подкатил к калитке, а сам «шепотом» вернулся посидеть немного под окошком (но не на скамейке, а на корточках) и немного послушать.
– Жорик! – Папа Карло говорил в трубку, захлебываясь от гордости. – Все готово! Лети на крыльях. Машину поставь прямо у калитки. Сам приедешь? Молоток! На милицейском «УАЗе»? Еще лучше! Токо, Жорик, денежки вперед. И за работу, и за большой риск. Я, знаешь, скоко кубов грунта вынул? И вывез на себе скоко? И за искаватор работал, и за самосвал. Под носом у ментов. Так что, Жорик, – денежки вперед. И этот… как его? Бонус. Ящик пива. То-то! Гуд-бай.
Алешка усмехнулся. И очень ему захотелось вскочить и заорать в форточку: «Ага!»
А мы пока на прикубанских берегах готовились уже не к осаде, а к боям местного значения. Со стороны глядя, ничего особенного на нашей территории не происходило – обычные трудовые будни. Но если не со стороны, а изнутри, то часть наших ребят вела охранную службу: возле дороги у нас были замаскированные посты и установлена между ними и штабом звуковая связь. Очень простая, но надежная. Один длинный свисток: «Вижу противника!» Два коротких: «Срочно вызываю командира!» Два коротких, один длинный: «Общий сбор с оружием!» Три коротких: «Убрать Бонифация!»
Со своей задачей я справился довольно легко. Заднее сиденье немного сдвинул вперед и уложил на его место дубовую крышку от бочки. На эту крышку мы установили и закрепили пулемет, сняв его с колес.
Получилось здорово – настоящая боевая тачанка, особенно если смотреть на нее издалека. Да еще на «корме» тачанки кто-то написал большими красными буквами задорное слово «Даешь!». Наверное, это сделала тетя Оксана губной помадой.
Пулемет заново выкрасили зеленой краской, и он выглядел как настоящий. Он и стрелял очень похожими на настоящие очередями. Наши «ботаны» подобрали такую пиротехнику и разработали такую систему ее подачи, что этот игрушечный пулемет трещал и сверкал такой пальбой, что Бонифаций даже попытался его конфисковать. Пришлось Атакову, как майору в отставке, убедить Бонифация в полной безопасности нашего грозного оружия.
– Это оружие не боевое, – успокоил он, – это оружие психологическое. Перебить им врагов – не перебьешь, а отогнать – отгонишь.
– Лучше бы перебить, – вздохнул Никита.
– Каждый должен заниматься своим делом, – напомнил ему взрослую истину Бонифаций и многозначительно поправил на плече ружье. Такое старое, к которому уже на всем белом свете не осталось подходящих патронов. Мы об этом знали. Но Бонифаций о том, что мы знали, не знал. И важничал, как мальчишка.
Вообще, с оружием у нас было туговато. Пулемет, крепкие палки и кое у кого рогатки. Но рогатки Бонифаций все-таки конфисковал.
– Еще друг друга перебьете, – сказал он, распихивая «конфискат» по карманам.
Сразу после обеда Матафон и Малек распорядились:
– Димон, грузи в телегу вот эти два мешка и лопату. Едем в поле, устанавливать минное заграждение.
Надо сказать, эти мешки с сухими и мелкими сельхозостатками вполне можно было и на руках отнести. Но ведь приятно покомандовать. Я не стал спорить, погрузил мешки и лопату. А потом в телегу с важностью сели наши минеры. На колени они осторожно поставили коробки с какими-то мощными петардами.
– Ехать тихо! – начали командовать. – Соблюдать осторожность! Если рванут – мало не покажется.
Это пусть вам не покажется, подумал я, и на всякий случай не стал забираться в телегу, а повел лошадь в поле под уздцы.
За оросительной канавой, высохшей до самого дна, которую мы форсировали по двум доскам, минеры скомандовали остановку. И вышли «обозреть местность и произвести рекогносцировку». Я тоже произвел эту самую рекогносцировку. Справа, за легкими кустиками, слегка виднелась дорога, перекрытая стальной ржавой баррикадой. Впереди – узкая полоска ровного поля. Слева, довольно вдалеке, зеленела, как они выразились, купа деревьев. Ну, рощица небольшая, говоря нормальным языком.
– Вот эта часть поля, – важно говорил Мальков, – есть, фигурально выражаясь, танкоопасное направление. – Я смотрел на него и думал, что до великого полководца ему не хватает бинокля на груди и усов под носом. – Именно здесь, я так считаю, противник, не преодолев наш заслон в виде баррикады, совершит обходной маневр.
– Согласен, – так же важно кивнул головой Матафон. Он был похож на личного повара великого полководца. – Сюда он свернет, и здесь его остановит минное поле. А пулеметная очередь обратит в бегство.
Я не знал, что делать – аплодировать или смеяться.
Мальков сделал несколько шагов с сторону и продолжил:
