На следующую ночь Кот прошёл через Мокрый Дикий Лес и спрятался вблизи Пещеры, дожидаясь, когда Мужчина, и Пёс, и Конь отправятся на охоту. Женщина в то утро была занята готовкой, и Детеныш заплакал. Она вынесла его из Пещеры и дала ему поиграть пригоршню камешков. Но Детеныш продолжал плакать.
Тогда Кот протянул свою мягкую лапку и погладил его по щеке, и Детеныш заворковал; и Кот потёрся о его толстенькие коленки и пощекотал его хвостом под толстеньким подбородком. И Детеныш засмеялся; Женщина услышала это и улыбнулась.
Тогда Летучая Мышь – маленькая, вверх ногами висящая в Пещере Летучая Мышь – сказала:
– О Хозяйка моя, и Жена Хозяина моего, и Мать Детенышем Хозяина моего, Дикое Существо из Дикого Леса удивительно играет с твоим Малышом.
– Да будет благословенно это Дикое Существо, кем бы оно ни было, – сказала Женщина, выпрямив спину, – потому что я очень занята, и оно мне очень услужило.
И в эту самую минуту и секунду, Мои Дорогие, Занавесь из конской шкуры, что висела хвостом вниз у входа в Пещеру, упала – тррррррах! – потому что помнила о договоре Женщины с Котом, а когда Женщина пошла, чтобы поднять её, то увидела – о чудо из чудес! – Кота, который удобно расположился в Пещере.
– О Враг мой, и Жена Врага моего, и Мать Врага моего, – сказал Кот, – это я: ты сказала обо мне доброе слово, и теперь я могу сидеть в Пещере всегда и на вечные времена. Но всё равно я – Кот, который гуляет сам по себе, и мне все места безразличны.
Женщина очень рассердилась, она сжала губы, села за прялку и стала прясть.
Но Детеныш заплакал, потому что Кот ушёл, и Женщина никак не могла успокоить его, а Детеныш извивался, и сучил ножками, и прямо почернел лицом.
– О Враг мой, и Жена Врага моего, и Мать Врага моего, – сказал Кот, – возьми нить из прялки, привяжи к ней шпульку и покати её по полу, и я покажу тебе волшебство, от которого твой Детеныш станет смеяться так же громко, как он сейчас плачет.
– Хорошо, я сделаю это, – сказала Женщина, – но только потому, что больше нет сил; и благодарить тебя за это я не стану.
И она привязала нить к маленькой глиняной шпульке и покатила её по полу, и Кот прыгнул на неё лапками, перекинул через плечо, снова погнался за ней и пропустил её между задними ногами, а потом сделал вид, что потерял её, и снова бросился на неё, да так, что Детеныш стал смеяться так же громко, как плакал, и пополз за Котом по всей Пещере, пока не устал и не стал засыпать, обняв Кота.
– Теперь, – сказал Кот, – я спою ему песенку, от которой он заснёт на целый час.
И он замурлыкал, тихо и громко, громко и тихо, и Детеныш заснул крепко-накрепко. Женщина улыбнулась, глядя на них обоих, и сказала:
– Отлично сделано. Нет сомнений, ты очень умён, О Кот.
И в эту самую минуту и секунду, Мои Дорогие, дым от огня в глубине Пещеры опустился облаком – кррррршт! – потому что помнил о договоре Женщины с Котом, а когда дым рассеялся, то – о чудо из чудес! – Кот удобно сидел у огня.
– О Враг мой, и Жена Врага моего, и Мать Врага моего, – сказал Кот, – это я: ты сказала обо мне второе доброе слово, и теперь я могу сидеть у тёплого огня в глубине Пещеры всегда и на вечные времена. Но всё равно я Кот, который гуляет сам по себе, и мне все места безразличны.
Тогда Женщина очень, очень рассердилась; она распустила волосы, подложила дров в огонь, достала широченную баранью лопаточную кость и стала творить Волшебство, которое не даст ей сказать третье доброе слово о Коте. Это было не Певучее Волшебство, Мои Дорогие, это было Тихое Волшебство; и постепенно Пещера стала такой тихой, что мышонок вылез из своей норки и побежал по полу.
– О Враг мой, и Жена Врага моего, и Мать Врага моего, сказал Кот, – этот мышонок – часть твоего волшебства?
– Нет! Ай! Ой! Спасите-помогите! – заверещала Женщина, и она уронила лопаточную кость, и вскочила на табуретку, и быстро-быстро заплела волосы, боясь, как бы мышонок не запутался в них.
– А-а-а, – сказал Кот. – Значит, никому не повредит, если я съем его?
– Нет, – сказала Женщина, заплетая волосы, – съешь его сейчас же, и я буду вечно благодарна тебе.
Кот поймал мышонка одним прыжком, и Женщина сказала:
– Стократ благодарю тебя. Даже Первый Друг не умеет ловить мышей, как ты. Должно быть, ты очень умён.
И в ту самую минуту и секунду, О Мои Дорогие, стоящая у огня крынка с молоком треснула пополам – тррррррык! – потому что помнила о договоре Женщины с Котом, а когда Женщина спрыгнула с табуретки, она увидела – о чудо из чудес! – что Кот пьёт парное белое молоко из одного из черепков треснувшей крынки.
– О Враг мой, и Жена Врага моего, и Мать Врага моего, – сказал Кот, – это я: ты сказала обо мне три добрых слова, и теперь я могу пить парное белое молоко три раза в день всегда и на вечные времена. Но всё равно я Кот, который гуляет сам по себе, и мне все места безразличны.
Тогда Женщина рассмеялась, поставила перед Котом миску парного белого молока и сказала:
– О Кот, ты такой же умный, как человек, но помни, что ты не договаривался ни с Мужчиной, ни с Псом, и я не знаю, как они поступят, когда вернутся домой.
– А мне какое дело? – ответил Кот. – Если будет у меня место в Пещере, место у огня и я буду три раза в день пить парное белое молоко, мне всё равно, как поступят Мужчина и Пёс.
Вечером, когда в Пещеру вернулись Мужчина и Пёс, Женщина рассказала им историю договора, а Кот сидел у огня и улыбался. И тогда Мужчина сказал:
– Это всё так, но он не договаривался ни со мной, ни со всеми будущими Настоящими Мужчинами, которые последуют за мной.
И он снял два своих кожаных сапога и взял свой каменный молоток (итого – три предмета), он достал деревянную палку и топорик (всего получилось пять), и положил их в ряд, и сказал:
– Теперь обсудим наш договор. Если ты не будешь ловить мышей в Пещере всегда и на все времена, то я кину в тебя этими пятью предметами, где бы и когда бы я ни встречал тебя, и так поступят все будущие Настоящие Мужчины, которые за мной последуют.
