Светлые глаза, кажется, серые, а может быть, и зеленые, впрочем, может статься, что и голубые, изумленно расширились.
– Да. Извините, а вы кто?
– Я… – Фанни осеклась. – Неважно. Знакомая! Роман подрабатывает в моем бистро. Le Volontaire, знаете? Это здесь, за углом. – Она неопределенно махнула рукой.
– Нет, не знаю, впервые слышу. – Холодные глаза. – Он у вас подрабатывает, вы говорите? И что, вы хотели отдать ему жалованье? Очень кстати, с деньгами у нас в последнее время туго.
Ага, хорошая подсказка.
– Я не взяла с собой, – вывернулась Фанни. – Он сам должен зайти, ему нужно расписаться за получение чека…
Она умолкла, увидев, как изменились глаза этой женщины. Да в них откровенная насмешка!
– Мадам, – голос звучит тихо, – придумайте что-нибудь поинтереснее. И, поверьте, для вас же будет лучше, если вы забудете, что мой сын когда-то у вас… подрабатывал. – Она откровенно усмехнулась. – Ему нужно думать о своем будущем, а вам… пора позаботиться о своей душе. Желаю успеха! Бон кураж!
Она нажала на кнопки кодового замка и вошла в подъезд так быстро, что ошарашенная Фанни не успела ничего сказать. Даже не успела рассмотреть, какие цифры открывают замок. Ничего не оставалось, как повернуться и медленно, едва передвигая ноги, потащиться на улицу Друо в Le Volontaire. Бармен Сикстин только что отпер двери, и таким образом Фанни стала первой посетительницей собственного бистро.
Мучительный выдался день. Не счесть, сколько раз Фанни хваталась за телефон – снова и снова набрать номер Романа, но тут же вспоминала, что его портабль остался лежать на столике в прихожей. Забыл? Или нарочно оставил, чтобы она поняла, что всякая связь между ними оборвана? Но почему так жестоко, так внезапно? Неужели он и правда с Катрин? Выходит, ему все равно, с кем спать, лишь бы платили побольше? Да, Фанни с ее велосипедом не сравниться с Катрин и ее «Ауди». Однако Катрин сверкает, пока на нее сыплются щедроты Лорана. Если Лоран ее бросит, она мигом все промотает и останется той же ободранной кошкой, какой была раньше. А у Фанни есть Le Volontaire – стабильный гарантированный доход, особенно если заниматься делом так же серьезно, как раньше, и не пялиться каждую минуту на дверь, не обшаривать взглядом зал в безумной надежде, что он пришел, тихо сел за столик и робеет подойти, ждет, когда она, наконец, его заметит…
А вдруг с ним что-нибудь случилось?
Надо было позвонить в полицию, вот что!
Да, можно себе представить этот разговор. «Я хочу заявить о пропаже молодого человека. Да, ему двадцать пять. Он ушел от меня в неизвестном направлении и не вернулся». – «А вы ему кто, мадам?» – «Я так, никто». – «Ваше имя, возраст?» И немедленно после ее ответа – короткие гудки. А там, куда она звонила, – гомерический хохот.
Понятно, она Роману никто и даже больше, чем никто. Вот если бы его мать сделала заявление о пропаже сына…
Конечно! Нужно еще раз встретиться с ней и убедить ее позвонить в полицию! Сейчас Фанни снова пойдет к этому дому и будет набирать все мыслимые комбинации цифр до тех пор, пока дверь не откроется. Тогда она поднимется наверх и объяснит этой женщине, какая опасность может угрожать Роману. Ведь если он связался с Катрин, это значит, он посягнул на собственность Лорана, а Лоран не из тех, кто…
Фанни вскочила из-за столика и замерла. В дверях стояла та женщина. Эмма!
Она обвела глазами зал, наконец, наткнулась на Фанни и замерла, затаилась. Постояла, словно в нерешительности, и торопливо направилась к ней.
– Бонжур, мадам.
– Бонжур.
Молчание.
– Это вы приходили сегодня?
– Да, я.
– Я хотела попросить прощения…
– Нет проблем, нет проблем, – торопливо сказала Фанни. – Я понимаю.
Снова молчание. Эмма явно хотела что-то сказать, но никак не решалась.
– Вы что-нибудь узнали о Романе? – спросила наконец.
Фанни задохнулась, слезы подступили к глазам. Она-то надеялась, что Эмма пришла что-нибудь сказать о Романе ей!
Покачала головой, боясь, что, если заговорит, разрыдается.
– Я ему сто раз звонила, но телефон отключен, – сдавленно выговорила Эмма.
Фанни вспомнила мобильный Романа, так и лежащий в прихожей. Он не отключен, наверное, просто батарея разрядилась.
– Я начала волноваться. Раньше он всегда звонил, предупреждал, если не придет ночевать. И вдруг пришло сообщение. Вот, смотрите. – Она достала из кармана куртки мобильник, нажала кнопку и протянула Фанни. Старый, потертый «Сименс», подержанный, конечно, купленный по дешевке. На дисплее текст: «Не волнуйся, все хорошо».
– Не волнуйся, все хорошо, – бессмысленно повторила Фанни. – А номер? С какого номера пришло сообщение?
– Номер не определился.
Такая слабость навалилась на Фанни, словно из нее разом выкачали всю кровь, всю жизнь.
Номер не определился потому, что Роман не хотел, чтобы узнали, где он находится. Не хотел, чтобы его нашли! Не хотел вернуться.
– Вы ко мне зачем пришли? – Губы еле шевелились. – Сами видите, я не знаю о нем ни– чего.
Эмма взглянула исподлобья. Нет, это просто удивительно, ни малейшего намека на сходство! Ни в глазах, ни в чертах, ни в выражении лиц. Как будто они абсолютно чужие люди. Наверное, Роман пошел в отца. Каким он был, его отец? Обладал ли этим редкостным свойством – сводить женщин с ума?
– Знаете что, – Эмма пошла в наступление, – я не верю ни одному вашему слову! Все, что я вижу, какой-то грандиозный спектакль, который вы разыгрываете непонятно зачем.
Фанни даже голову откинула назад, как если бы получила хороший удар в лицо. Она разыгрывает спектакль? Она?!
– На самом деле вы отлично знаете, где Роман, – уверенно продолжала Эмма. – Думаю, вы держите его в своей квартире. Он ведь жил у вас? Я требовала прекратить эти встречи, но он отмахивался, что все не так просто. Что не просто? Объясните мне, чем вы его удерживали около себя? Своим телом? Бросьте, не смешите меня. Мы примерно ровесницы, и я знаю, что это такое, тело немолодой женщины, особенно когда вокруг такое изобилие юной плоти, которая так и бьет парня по глазам. Так или иначе, вы его чем-то удерживали, а потом он решил порвать эту связь. И тогда вы что-то сделали, чтобы его удержать.
Она сошла с ума, эта женщина.
– С чего вы это взяли? – пробормотала совершенно ошеломленная Фанни.
– Да вот с чего! – Эмма ткнула ей в лицо мобильник. – Текст на французском языке! Если бы это писал Роман, он написал бы по-русски!
Фанни только головой покачала. Ей вдруг стало жаль эту дурочку. Бедная, ума меньше, чем у воробья. А что, если в том мобильнике, с которого отправлял сообщение Роман, просто-напросто нет опции с кириллицей? У Катрин, можно не сомневаться, мобильник круче не бывает, однако даже при такой крутизне этот шрифт – редкость. Кому он нужен во Франции? Здесь скорее понадобятся иероглифы: японцы и китайцы на каждом шагу.
