— Не только. Я и шеф-повар, и посудомойка, — ответила Клаудия. — И нянька, конечно. И я забочусь о твоих детях.
— Ты просто хочешь настроить их против меня, — ответила мама. — Но я тебе не позволю! Убирайся отсюда вон немедленно! Пакуй чемоданы!
— Уйду с удовольствием, но только когда увижу, что за детьми обеспечен должный уход.
— Она мне еще будет условия диктовать! Чтобы через полчаса и духу твоего здесь не было, иначе я в полицию позвоню! Не нужна ты мне, равно как и все остальные, за моими собственными детьми смотреть. Я сама буду за ними ухаживать.
И Клаудия ушла от нас. Прощаясь с нами, она плакала:
— Мне так жаль, Солнце. Я бы с удовольствием осталась, но если я буду настаивать, станет только хуже. Потом она успокоится. У меня есть мобильный твоего отца. Я расскажу ему обо всем. Чего уж тут, платили мне, как вашей няне, хорошо, но не это сейчас важно, а то, что происходит с тобой, Солнце, с Конфеткой и Асом. Ваши родители вас не заслуживают, в особенности тебя, Солнце. Ты чудесная, душевная, очаровательная и умная девочка, Солнце, не смей забывать об этом. Я бы гордилась такой дочерью, как ты.
Я заплакала, а вслед за мной Конфетка и Ас. Мы все трое вдруг поняли, что Клаудия — самая лучшая наша няня. Она уехала на такси, и мы остались одни с мамой в огромном доме.
Не знаю, что делать. Хочу сбежать наверх и спрятаться в Городе-Гардеробе, но рядом со мной ноют Конфетка и Ас, а мама, уткнувшись лицом в подушку, рыдает в гостиной на диване. Я иду в ванную и умываюсь. Смотрю на себя в зеркало, и в ушах гремит: «Стыд ходячий», «Стыд ходячий». Я громко приказала себе: «Заткнись!»
Умыла Конфетку, расчесала ей волосы, и это ее успокоило. С Асом сложнее, он выкручивается и визжит, не желая умываться, но я беру его за подбородок, вытираю слезы и сопли. Он все еще шмыгает носом, но по крайней мере лицо у него чистое.
— Так, — сказала я. — Сегодня ты будешь Тигрменом, Ас. Я помогу тебе надеть твой костюм. А ты, Конфетка, будешь прекрасной принцессой, так что иди надевай свое праздничное платье.
Оба непонимающе посмотрели на меня.
— У меня будет еще одна вечеринка? — спросила Конфетка.
— Можем устроить тебе праздник, если хочешь, — ответила я.
— Я тоже хочу праздник. Это нечестно, у Конфетки он только что уже был, — заскулил Ас.
— Это будет и твой праздник, Ас. Мы устроим самую лучшую на свете вечеринку Тигрмена. У нас будет две вечеринки одновременно. Одновременно — значит два праздника в один день.
— Всамделишные вечеринки с угощением? — спросила Конфетка, которая уже привыкла, что я их разыгрываю.
— Да, у нас будет угощение, — торжественно пообещала я.
— А у тебя тоже будет вечеринка, Солнце?
— Нет, я буду организатором, — сказала я, потирая руки.
— А гости будут? — спросила Конфетка. — Можно я приглашу папу?
Я набрала побольше воздуха:
— Нет, вашими единственными гостями будут только те, кто находится с вами в одном доме. Ты можешь пригласить маму и свою новую большую куклу. И меня. Предлагаю сделать настоящие приглашения. Где твои новые цветные карандаши и альбом для рисования, Конфетка? Беги за ними, а я покажу, как делать приглашения. Ты на своих нарисуешь принцесс, а если будешь доброй и дашь Асу черный и оранжевый карандаши, то он на своих приглашениях нарисует Тигрмена.
Они остались в комнате: лежа на животе в праздничных нарядах, рисовали приглашения. Платье Конфетки помнется, но я решила, что это не имеет значения. Мне кажется, больше она его не наденет.
Я тем временем спустилась вниз в поисках мамы. Она с кем-то говорила по телефону и разозлилась до слез.
— Тупые бездари! — воскликнула она. — «Сейчас никого предоставить не можем»! Будут мне рассказывать! Я ни за что в это не поверю! «Неожиданно подскочил спрос»! Конечно, у них будет спрос, это же бюро по найму. Сказали звонить на той неделе — на той неделе! — да мы все умрем от голода, а если и выживем, то будем передвигаться по колено в грязи. А когда они наконец соблаговолят прислать няньку и экономку, к этому моменту у меня должны быть в распоряжении «альтернативные источники оплаты». Ты знаешь, что выкинул твой злобный папаша? Заблокировал все мои кредитки! Солнце, скажи, что нам делать?
— Мы справимся, мам, ты и я.
— Как это «мы справимся»? И как ты собираешься людям платить зарплату?
— Никакую зарплату мы никому платить не будем, потому что мы вместе будем готовить, убирать и смотреть за Асом и Конфеткой.
— Ты глупая маленькая девочка. Я не имею никакого представления, как убирать и готовить.
— Но ты же готовила и убирала, прежде чем стать знаменитой, когда жила на съемных квартирах.
Мама ненавидит, когда ей напоминают, что она выросла в бедном муниципальном районе. Она злобно посмотрела на меня:
— Ты понятия не имеешь, о чем говоришь. Мы ничего не готовили, мы ходили в закусочную. А что до уборки, так не смеши меня! Я из этой вонючей дыры сбежала в шестнадцать лет и пошла в модели. Кстати, Солнце, я вот о чем подумала: я, конечно, родила троих детей, но, может быть, я еще смогу работать моделью, тем более что недавно увеличила себе грудь? Как считаешь?
Я считаю, что она сошла с ума, но она немного воспрянула духом, и я решила ее поддержать:
— Ну конечно, мам, почему бы нет? Ты все такая же хорошенькая, как и прежде. Разве что тушь потекла. Погоди секундочку, я принесу тебе салфетку. А может, ты сходишь в душ, приведешь в порядок волосы, оденешься как следует — ведь у Конфетки и Аса сегодня вечеринка.
— Ты с ума сошла, Солнце? Ты что, забыла о той кошмарной вечеринке? Нарочно решила довести меня до ручки? Ау! — Она постучала по моему лбу своими длинными накладными ноготочками. — Кто-нибудь дома?
Все, с меня хватит. Она вдруг мне страшно надоела. Я с силой отпихнула ее руку. Так, что чуть не влепила ей пощечину.
— Да, у меня все дома, мама. Я Солнце, и я живой человек. И у меня точно так же, как у всех, есть чувства. И меня мутит, мутит, мутит оттого, что люди ведут себя со мной как свиньи. Я делаю все, что в моих силах, и ухаживаю за всеми, даже за тобой. Конфетка и Ас расплакались, и я решила отвлечь их мыслью о вечеринке, разыграть для них праздник, и они сразу повеселели. То, что творится, страшно, разве ты сама этого не видишь?
— Не смей так со мной разговаривать!
— И что же ты сделаешь? Велишь, как и Клаудии, паковать чемоданы? Пригласишь из агентства новую красивую дочку с хорошими зубами? Знаю, я не особо тебе нужна, но тебе от меня никуда не деться. Так что будь добра, прекрати выть и злиться на всех и прояви о нас заботу. Ты — мать, в конце концов!
Она смотрела на меня с таким потрясением, будто кукла Конфетки вдруг встала на свои пластиковые ножки и заорала на нее.
