Мы поехали через полгода, и с нами вместе Малыш Митч. Мы очень хотели, чтобы он поехал с нами, хотели показать ему, где все это случилось, где начиналась история, частью которой стал и он сам, история, которая навсегда изменила наши жизни. Не скажу чтобы всем нам было в радость плыть через Атлантику. Слишком много было ужасных воспоминаний, но мы хранили их при себе, и никто из нас ни разу не упомянул «Титаник». Да и во все эти годы мы почти не говорили о «Титанике».
То, что тогда произошло, неразделимо связало нас и одновременно отдалило от других, от тех, кто этого не пережил, но мы редко говорили об этом между собой. Оказавшись опять на просторе Атлантики, мы взглянули в лицо нашему страху и нашли силу в молчании друг друга.
Мистер Фредди приветствовал нас на входе в «Савой», а когда мы вошли в холл, там ожидал весь штат отеля. Нас встретили аплодисментами, в ответ Каспар завопил из своей корзинки. Я вытащил его оттуда, чтобы показать всем. Ему понравилось всеобщее внимание, и, сказать по правде, мне тоже. Мэри О’Коннелл все еще работала в отеле и была теперь старшей горничной вместо Скелетины. Она вручила Энн огромный букет красных роз и всплакнула на моем плече, обнимая меня. Посыльный, поднимавший нас в лифте, был молодой парнишка-кокни, совсем как я когда-то, в такой же униформе, и даже шапку он носил так же лихо заломленной. Он ввел нас в прежние комнаты графини Кандинской с окнами на Темзу, с видом на здание парламента. Каспар тотчас расположился как дома на своем прежнем месте на рояле и деятельно принялся умываться. Вид у него был довольный, как никогда. Весь остаток дня он проспал на залитом солнцем подоконнике. В последнее время он вообще стал помногу спать.
На следующий день мы присутствовали на церемонии открытия скульптуры перед входом в «Американский бар». К огромной радости Лизибет, скульптура всем пришлась по душе, так же как сам Каспар. Он присутствовал на церемонии, но удалился, когда начались речи. Я видел, как он уходил, размахивая хвостом. Я видел его в последний раз. Он просто исчез. Его снова и снова искали по всему отелю, от подвала до чердачного коридора. Его нигде не было.
Известно, что старые коты, поняв, что пришел их час, уходят умирать в одиночестве. Я думаю, и Лизибет согласна со мной, что именно так он и сделал.
Нам было грустно. Конечно, нам было грустно. Ведь этот кот подружил нас, спасся вместе с нами, а теперь он исчез. Но в некотором смысле, сказал я Лизибет, пытаясь ее утешить, он не исчез. Он гордо восседает перед «Американским баром». Можете сами пойти и посмотреть, если хотите. Он все еще там и с виду очень доволен собой, как тому и следует быть. Он же все-таки принц Каспар Кандинский, принц котов, москвич, лондонец, житель Нью-Йорка и, насколько всем известно, — единственный кот, спасшийся с «Титаника».
А затем…
…всего лишь через год — или около того — после путешествия в Лондон мы получили письмо от мистера Фредди:
Дорогие Джонни и Лизибет!
Пишу, чтобы рассказать вам о странном обстоятельстве. Несколько постояльцев отеля сообщили, что видели, как по ночам в коридорах бродит черный кот. Я сначала не обратил на это внимания, но это повторялось снова и снова, вот я и решил вам об этом написать. И как раз вчера дама, остановившаяся в ваших комнатах, в комнатах графини Кандинской, сообщила, что видела в зеркале отражение великолепной дамы в шляпе со страусовыми перьями, которая держала на руках черного кота. Когда постоялице предложили переселиться в другой номер, она сказала, что предпочитает остаться, что это очень доброжелательные привидения, совсем как хорошие друзья. Мэри и все остальные передают вам привет. Поскорее снова приезжайте повидаться с нами.
Ваш Фредди
Постскриптум
Я литературный детектив. Прежде чем взяться за перо, я собираю доказательства и улики. Какие же улики стоят за написанием истории о Каспаре?
Год назад меня попросили быть писателем-гостем в отеле «Савой» в Лондоне. Это предполагало проведение нескольких литературных вечеров и трехмесячное проживание в «Савое». У нас с моей женой Клер была кровать размером с Ирландию, и каждое утро мы завтракали перед окном, выходящим на Темзу. Все в отеле были к нам очень добры. С нами обходились как с особами королевской крови — это было чудесно!
И вот однажды в коридоре за «Американским баром» я повстречал Каспара, савойского кота. В стеклянной витрине находилась скульптура огромного черного сидящего кота — весьма элегантного и весьма надменного. Я расспросил свидетелей, как и положено детективу, и выяснил, почему он там.
Как-то раз, почти сто лет тому назад, на торжественном обеде в «Савое» за стол сели тринадцать человек. Один из них громко высмеял суеверие, что число тринадцать — несчастливое, и сказал, что это несусветная чушь. Всего через несколько недель его застрелили в его конторе в Йоханнесбурге, в Южной Африке. После этого в «Савое» решили, что никогда больше не допустят, чтобы за обеденный стол садились тринадцать человек. Теперь всегда ставили четырнадцатый стул и на него усаживали специально вырезанную из дерева фигуру приносящего удачу черного кота. Назвали его Каспаром.
Это моя первая улика.
Моя вторая улика: как-то утром я шел завтракать и, спускаясь по ступеням, покрытым красным ковром, в ресторан «Ривер», поднял глаза, и у меня возникло внезапное чувство дежа-вю. Убранство и атмосфера напоминали виденные мною изображения ресторана на «Титанике». Тут я и понял, что моя история будет о коте по имени Каспар, который будет жить в «Савое» и станет единственным котом, спасшимся с «Титаника».
А последнюю и самую существенную улику я обрел благодаря тем людям, которые жили и работали в «Савое». Оказалось, что они приехали из самых разных уголков земного шара. А еще я скоро обнаружил, что их жизнь очень сильно отличается от жизни постояльцев, которых они обслуживают. И я подумал, что так же, или очень похоже на это, дела обстояли и в 1912 году, когда затонул «Титаник».
Необходимые доказательства были собраны. Немного времени на работу воображения, чтобы упорядочить все детали, — и можно было приниматься за историю о том, как Каспар был привезен в «Савой» знаменитой дивой — оперной певицей, графиней из России… Остальное вы уже знаете, если только не прочли этот постскриптум раньше всего остального. Я очень рассержусь, если вы это сделали!
