Саша доела свой борщ, выпила чашку чая с печеньем и вымыла посуду. Гендос скребся в подполе, как голодная мышь. Приведя кухню в порядок, Саша опустилась на колени и крикнула в квадратное отверстие:
— Ну как ты там, Ге‑э‑энрих? Чего‑нибудь нашел?
— Пока не‑э‑эт! — ответил он.
— А чего скребешься?
— Да… Тут что‑то непонятное… Спускайся!
— Сейчас! — отозвалась Саша и начала осторожно перебирать ногами деревянные перекладины. Не хватало еще при Гендосе свалиться, как в прошлый раз.
Когда она ступила на земляной пол, он сказал:
— Никаких алмазиков я больше не нашел, но погляди сюда…
Саша подошла поближе к Гендосу.
— Вот видишь, какая‑то щель, — сказал он и показал на стеллаж с банками.
— Какая еще щель? — удивилась Саша. — Тут компоты одни…
— Правильно, компоты, а прямо возле стеллажа на стене вертикальное углубление.
— И что?
— А то, что я в одном месте красочку сколупнул… а оттуда, прикинь, сквозит? Легонько так, но все же поддувает…
— Ничего не понимаю, — сказала Саша.
— А ты приложи руку вот сюда! — И Гендос без всяких церемоний взял Сашину руку и приложил ладонью к стене. Она и впрямь почувствовала какое‑то колебание воздуха.
— Ну что, чуешь? — спросил Гендос.
— Допустим… — вынуждена была согласиться Саша. — И что?
— А то, что надо снять банки!
— Это еще зачем?
— Чтобы отодвинуть стеллаж!
— Ты можешь сказать, зачем?!!
— Мне, знаешь ли, кажется, что там, за стеллажом, скрыта дверь… Возможно, чем‑то легким заклеенная и замазанная масляной краской.
— Дверь?!
— А что?! Дом Ольги Николаевны старый, тут что хочешь, может быть…
— Ну вообще‑то… — начала Саша и осеклась. Неужели и правда купец, бывший хозяин дома, прорыл подземный ход?
— Что замерла? — спросила Гендос.
— Понимаешь, бабушке про подземный ход рассказывали, когда она дом покупала… Только вот не нашла она его…
— Так чтобы найти, надо все стены прощупать… Вот как я это сделал…
Саша без лишних разговоров принялась снимать банки. Гендос тут же начал делать то же самое. Как только показался кусочек свободной стены, он стукнул по ней костяшками пальцев и радостно воскликнул:
— Ого! Слышишь, какой звук!
— Ну и какой?
— Звонкий! Вот послушай здесь! — и Гендос стукнул по противоположной стене. — Чуешь разницу?!
Саша почуяла, а потому с удвоенной энергией принялась освобождать от банок стеллаж. Когда все полки опустели, Гендос, поднатужившись, попытался отодвинуть стеллаж от стены еще раз. Стеллаж даже не шелохнулся.
— Странно… — изрек парень и сделал еще одну попытку. Стеллаж не подумал сдвинуться даже на миллиметр. Гендос хмыкнул и начал обследовать вертикальный стояк, потом хмыкнул еще раз и опять прошелся пальцами по дереву.
— Генрих, ну что ты все хрюкаешь и ничего не говоришь?! — не вытерпела Саша.
— Понимаешь, этот стеллаж ненастоящий!
— Ничего себе — ненастоящий! Столько банок выдерживал!
— Не в том смысле… Он просто прибит к стене… то есть к двери… Думаю, чтобы никто не нашел.
— Так что, мы зря банки снимали?
— Нет, конечно… С банками дверь ни за что не открыть.
— Можно подумать, что без банок открыть, — буркнула Саша.
Гендос еще раз прошелся руками по стене в том месте, где ему почудилась щель, и проговорил:
— Вот если бы чем‑нибудь подцепить…
— Чем?
— У вас ломик какой‑нибудь есть?
— Ломик?! Понятия не имею… Честно говоря, даже не знаю, как он выглядит!
— Ну… Штука такая железная, тяжелая… С заостренным концом.
— Нет у нас никаких железных штук!
— А кочерга есть? — не отставал Гендос. — Раньше ими угли в печи ворошили.
— Угли… — растерялась Саша. — Какие сейчас угли, когда у всех газ!
— Ну мало ли… У нас тоже газ, а кочергой у меня мать, представь, иногда грядки рыхлит!
— Это такая штуковина… с носом буквой «г»?
— Думаю, она! Тащи!
— Я мигом! — крикнула Саша и птицей взлетела вверх по лестнице. Ее бабуля в огороде тоже иногда работала чугунной палкой с загнутым носом. Саша и не догадывалась, что именно этот предмет и называется кочергой.
Когда она протянула Гендосу кочергу, тот приложил ее острый нос к расколупанной в одном месте трещине и, богатырски крякнув и хитро извернувшись, надавил. Послышался треск, и по масляной краске вверх и вниз побежала трещина. Гендос переставил кочергу в другое место и опять надавил. От стены стали отваливаться куски штукатурки в кожуре краски. И только в этот момент Саше пришло в голову, что бабушке станет дурно, когда она увидит изуродованную стену. Может быть, прекратить, пока не поздно? Отвалившиеся куски можно прилепить обратно… например, на клей «Момент». Даже закрасить есть чем. Бабуля недавно, как она выразилась, обновила подоконники. В банке еще осталось немного краски бежевого цвета. Конечно, бежевая заплатка на желтой стене сразу бросится бабушке в глаза, но все же будет выглядеть гораздо лучше, чем дыра. Саша уже открыла рот, чтобы запретить Гендосу уродовать стену дальше, но он как раз в этот момент изо всех своих богатырских сил надавил на кочергу, и стало ясно, что за слоем извести и краски действительно скрывается металлическая дверь, покрытая рыжими разводами ржавчины. Стеллаж каким‑то образом был прикреплен прямо к ней. Привинчен, видать…
— О‑о‑ой… — протянула Саша. — И впрямь дверь…
Гендос повернул к ней красное лицо, перевел дух и спросил:
— Ну че! Открывать дальше?
— Куда ж нам теперь деваться… Раз уж начали…
— И то верно, — отозвался Гендос, тяжко вздохнул и опять навалился на кочергу.
Куски штукатурки, пыль и мелкие камешки посыпались еще в большем количестве. Дверь издала натужный ржавый всхлип и чуть отошла от косяка. Гендос как‑то по‑особенному повернул кочергу, во что‑то ею уперся и отодвинул тяжелую створку двери с навешанным на нее стеллажом на такое расстояние, что в образовавшуюся щель вполне могла бы протиснуться худенькая Саша. Из этой щели потянуло холодом и сыростью. Запахло, будто свежевскопанной грядкой.
— Я одна не полезу… — прошептала Саша на тот случай, если вдруг Гендос собирался в эту щель запихнуть ее одну.
— Не боись… Сейчас я ее еще приоткрою… — И он, отбросив за ненадобностью кочергу, уперся в створку своими мощными ручищами. Дверь, как‑то особенно противно проскрежетав, приоткрылась еще.
