Можно было попробовать написать большую вещь не про униженных, но я боялся. Одно дело – рассказ, а другое – триста страниц связного текста… Где найти хоть какой-то конфликт? Где набрать деталей?
В сорок с хвостом лет я понял, что, по существу, ничего про реальную сегодняшнюю жизнь не знаю. Пока, попав в струю, занимался несколько лет выпуском своих прежних вещей, потребности обращать внимание на то, что происходит вокруг, не возникало. И теперь, оказавшись со ста пятьюдесятью рублями в кармане, с очень невеселой перспективой на ближайшие недели, я лишь растерянно озирался вокруг, пытаясь понять, как быть и что делать.
Это, конечно, будет воспринято как литературный прием из разряда беспомощных… Что ж, воспринимайте, но так и случилось: в момент моих самых грустных раздумий о том, что пора бы начать поиск некой денежной работы, пришло письмо… Раздумия были тем более грустные, что над ними нависал черный жирный вопрос: куда возьмут сорокалетнего человека с дипломом, где в графе «Специальность» написано «Литературное творчество», и с трудовой книжкой, в которой записано, что я работаю почти пятнадцать лет в специфическом еженедельнике, где изучаются проблемы современной литературы; а интересуется этими проблемами куда меньше людей, чем проблемами транзита сжиженного газа?.. Английского языка я не знаю, креативностью не отличаюсь, в экономике, политике, автомобилях, дизайне не разбираюсь…
И тут «на мыло» капнуло послание.
Поначалу я решил, что это спам, и чуть не отправил его в корзину, но вчитался, и черный жирный вопрос в мозгу стал бледнеть. Послание было следующее.
«Уважаемый Роман Валерьевич,
настоящим письмом мы хотим засвидетельствовать Вам свое почтение и просим рассмотреть предложение о возмездном сотрудничестве в рамках входящего в состав нашей Компании центра просвещения, который в настоящее время ведет работу по созданию всеобъединяющих гуманитарных стандартов.
Мы выбрали Вас как одного из наиболее авторитетных представителей интеллектуального сообщества, человека, который искренне переживает за лучшее изменение окружающего нас мира. И полагаем, что Вам будет интересно принять участие в работе коллектива, который в настоящее время ведет работу в данном направлении.
В рамках данного предложения мы хотели бы просить Вас принять приглашение о встрече с главой нашего общества, которая пройдет по предварительной договоренности.
Подробнее о нашей деятельности Вы можете узнать из презентации, приложенной к данному письму». Дальше – контактные телефоны, адрес… Москва-Сити, башня «Москва»…
Меня, конечно, зацепило слово «возмездное»… Если «безвозмездно» – это бесплатно, то, значит, «возмездно» – за деньги… Неплохо.
Сходил к мусоропроводу, покурил, а потом стал изучать «презентацию».
Несколько отсканированных страниц какой-то брошюры напомнили сектантский журнал вроде «Сторожевой Башни» – тоже улыбающиеся лица благообразных людей, некие схемы, стрелочки, следование которым дарует благодать… Вчитываться я не стал, выхватил взглядом несколько фраз. «Необходимые условия успешного развития», «комплекс личностных и деловых стандартов», «улучшение человека», «единая платформа универсальных подходов и методов», «понятные регуляторы», «преодоление разного понимания объединяющих ценностей»…
В общем, некая компания, как я понял, хочет создать некий кодекс жизни людей – личной и общественной, – набор правил. Что ж, можно поучаствовать, тем более если это оплачивается… Глянув в Интернет, узнал: глава компании, Игорь Алексеевич Беляев, входит в список русского «Форбс». Не должен скупиться. И я написал ответ: «Готов к встрече». Подробнее с «презентацией» решил ознакомиться позже.
Через несколько минут пришло сообщение, что встреча состоится через три дня там-то и тогда-то. Пропуск будет заказан…
За эти три дня конвертик с бюджетом опустел окончательно, заначка сократилась до тысячи. В карманах у меня была горстка мелочи, пачка сигарет и проездной на метро с десятком поездок… Жена впервые за долгое время спросила: «А как у нас с деньгами?» И я бодро ответил: «На подходе». Но призрак хлеба и воды становился всё более ощутимым. Бродил где-то поблизости, постукивая сухими костями.
Думать я ни о чем не мог, писать – тем более. На работе тупо сидел за столом, делая вид, что вычитываю верстки; в соседнем кабинете директор с главным редактором пытались найти возможность погашения долга за аренду помещения… То и дело я открывал хранящуюся в моем мобильнике эсэмэску. «Роман Валерьевич, вас ждет кредит 400 000 рублей под 17 % годовых. Ждем вас! Не забудьте паспорт». И так тянуло поехать в банк и взять эти четыреста тысяч… Дома я поскорее ложился в кровать, отворачивался к стене, и, когда жена удивленно спрашивала: «Ты уже спишь?» – я сонно мычал…
Выехал на встречу за полтора часа до назначенного времени… В Москве-Сити я до этого не бывал – торчащее скопище небоскребов пугало, а не притягивало… Вообще, признаюсь, я побаиваюсь Москвы, особенно новых для себя мест: кажется, свернешь с привычного маршрута, перейдешь не на свою ветку метро – и что-нибудь случится страшное. А то и вовсе исчезнешь.
Несколько раз у меня случались приступы паники, когда я терялся в лабиринте выходов на станции «Китай-город», плутал в паутине переулков между Маросейкой и Солянкой, метался в полутьме пустой и тихой «Арбатской» Филевской линии…
Сегодня геморрои начались еще в метро. И опять на Филевской. Мне с этой линией особенно не везет – какая-то она непостоянная, неустойчивая, как русло реки в пустыне. К тому же у нее появился отросток.
Без осложнений я добрался до «Киевской»-кольцевой, перешел на «Киевскую»-филевскую. Увидел стоящий поезд и прыгнул в него. Поехали.
– «Студенческая», – объявил из динамиков автоматический голос; я не обратил на это внимания, обдумывая свое поведение на встрече, – нужно было сразу показать, что я не лох какой-нибудь.
– «Кутузовская», – еще через некоторое время сообщил голос, и я забеспокоился.
– А когда «Выставочная»? – спросил соседей.
– Хо-о! – развеселился неинтеллигентный мужчина справа от меня. – Эт ты промахнул. Выскакивай и обратно ехай. На «Киевской» узнаешь.
Я выскочил, сел в обратный поезд. Там уж тщательно изучил путь до нужной мне станции.
Не то чтобы я не знал о переменах на Филевской линии. Нет, слышал, конечно, радовался открытию новых станций, но не вникал – не надо было. Когда-то давно, правда, ездил на «Пионерскую» к приятелю-поэту, но потом он женился, стал публицистом с неблизкими мне взглядами, и с тех пор в этом направлении у меня не возникало потребности. А теперь попал…
Поезда по тому отростку, на котором находилась нужная мне «Выставочная», ходили редко – раз в десять минут, – и я стал понимать, что опаздываю. А пока искал нужное направление к башне «Москва», кружа по огромному торговому центру, опаздывание стало необратимым. Успокаивал себя мыслью, что в Москве почти все опаздывают, пятнадцать минут и опозданием не считается. В крайнем случае можно сказать «пробки» и, быть может, получить сочувствующий кивок. Они-то не знают, что у меня нет машины…
